Забиулла Асадуллаев Намдар

1881–1936

Забиулла Намдар родился в Мешхеде в 1881 году. Его отцом был Асадулла Намдар, бахаи еврейского происхождения из Хорасана, который принял мученическую смерть в Мерве (Мары) в российском Туркменистане в 1891 году.

После мученической смерти своего отца Забиулла Намдар вместе со своими дядями отправился в Мерв и занялся с ними бизнесом, а позже продолжил работать в качестве торговца в партнерстве со своими братьями Файдуллахом и Нусратуаллой. Он совершил паломничество на Святую землю, где встретился с Абдул-Баха и пребывал там сорок дней. По возвращении он попросил Абдул-Баха о привилегии принять мученичество.

В 1916 году Забиулла Намдар переехал в Москву и основал торговую компанию. Через некоторое время его усилиями было образовано первое Местное Духовное Собрание Москвы, и он служил его председателем.

Одним из его отличительных качеств была щедрость, качество, которым он был известен среди людей. В 1917 году известная поэтесса Изабелла Гриневская написала пьесу «Баб», в которой рассказывается об истории Законоцарствия Баба. Пьеса была поставлена при финансовой поддержке Намдара и оказала глубокое влияние на зрителей, которые таким образом впервые познакомились с Верой. Также при финансовой помощи Намдара «Ответы на некоторые вопросы» Абдул-Баха были переведены с английского на русский язык. Еще одним из его благодатных начинаний было издание в Ташкенте книги Kashfu’l-Ghita («Срывая завесы с махинаций врага») [авторы Мирза Абул-Фазл и Сейид Михдий-и-Гулпайгани] через три года после ее написания (см. Fadil-i-Mazindarani, Zuhuru’l-Haqq, стр. 1131).

В 1929 году Намдар был вызван в Государственное политическое управление, где с ним говорили на предмет того, чтобы сообщать им конфиденциальную информацию, касающуюся посольства Ирана и иранских торговцев в Москве. Как бахаи, Намдар отказался выполнять это требование. В результате правительство арестовало его, конфисковало его имущество и заключило в тюрьму на шесть месяцев, после чего он и его семья были депортированы в Иран.

Когда Намдар находился в тюрьме, Шоги Эффенди написал Казему Каземзаде, секретарю Духовного Собрания Москвы:

«О духовный брат, весть об аресте и преследовании возлюбленного друга, Забиуллы, вызвала глубокую скорбь и печаль. Задействуйте все средства для спасения и освобождения этого активного и отважного служителя Дела Божьего. Этот слуга, посещая Святилища, будет горячо молиться и просить о помощи этой драгоценной душе».

По прибытии в Иран Намдар получил письмо от Духовного Собрания Тегерана, в котором говорилось, что Хранитель хотел бы получить описание событий и невзгод, которые пережили друзья в Туркестане, на Кавказе и в других частях России. В соответствии с инструкциями Хранителя Намдар написал отчет о событиях и отправил его ему. Он был удостоен следующего ответа:

О верный друг, прочтение твоего письма принесло нескончаемые печали и горе. Это бедствие на пути Красоты Абха. Поэтому мучения от него приятны, а его яд — сладок как нектар. Его награда изобильна, а вознаграждение значимо. Эти плотные тучи исчезнут с небосклона этой страны, и взойдет солнце чести и блаженства для возлюбленных в этой стране. Будьте уверены и надейтесь.

Шоги

Пробыв шесть месяцев в Тегеране, Намдар переехал в Хорасан и основал сельскохозяйственную компанию в Туркменсахре, где занимался сельскохозяйственными работами и нанял большое количество людей.

Последним сильным ударом, который причинил ему большое горе, стала смерть его верной жены, Ликаийи Намдар, благочестивой, досточтимой, милой и доброй женщины, которая была его спутницей на всех этапах его жизни. Она скончалась в Мешхеде в 1312 г. от хиджры (1933 г.).

Г-н Намдар удостоился чести быть избранным председателем Местного Духовного Собрания Боджнурда, Хорасан, а в 1315 году (1936 г.) он был избран делегатом от Хорасана на Национальный Съезд. Возвращаясь со съезда в Тегеране, он попал в автокатастрофу недалеко от Боджнурда в июле 1936 года и перешел из этого мира в Царство Абха. У него осталось трое детей: Асадулла Намдар, который скончался еще молодым человеком, Мунаввар Киани (Намдар) и Таразулла Намдар.

После его кончины следующее письмо от имени Шоги Эффенди было отправлено Асадулле, старшему сыну Забиуллы Намдара:

Несомненно, что он [Шоги Эффенди] не забудет служение этой души, которая была стойкой в Деле Бога, и будет помнить искренность, настойчивость и самопожертвование этой сущности любви и верности. Он будет специально молиться в Святых Гробницах и просить для того, кто взошел в Небесные Сонмы, прощения и милосердия и продвижения его души….

[Это сокращенный перевод рассказа, написанного на персидском языке Мунаввар Киани (Намдар) и опубликованного в Андалиб.
Эльхам Афнан
Саннвика, январь 2004 г.]

Дополнительно смотрите:

• Ашкинадзе Г.Б., Документы по истории религиозного общества бахаистов в Москве (1925-1929 гг.), выявленные в Центральном архиве города Москвы.
• Бахаи в России
• Гриневская И. Баб. Драматическая поэма из истории Персии.— СПб.: Т-во худож. печати, 1903.— 148 с.

У нас нет фотографии Забиуллы Намдара. Пожалуйста, пришлите нам его фотографию для публикации на этой странице.

Абул Касим Киани

(1910 – 1972)

Рассказ о жизни и пионерском служении Абул Касима Киани, смиренно написанный по распоряжению Всемирного Дома Справедливости.
Неаполь, Италия, 121 год Эры Бахаи (1964 год).

Меня зовут Абул Касим. Мой отец, Мухаммад, был сыном Устада Зайнала, строителя из Хуррамшаха, Язд. Моя мать, Рубабих, дочь Устада Ризы Муджиба, строителя из Язда. Я родился в 1289 (1910) году в Язде, а когда мне было 4 года, мы переехали в Ашхабад, Туркменистан, вместе с моей матерью, младшим братом, бабушкой и дядей. Мы переезжали на верблюдах через Табас, Мешхед и Кучан.

Мой дедушка, Устад Зайнал Абидин, признал и принял Веру Бахауллы несколькими годами ранее. Вместе со своим братом Мухаммадом Ризой, архитектором и строителем Машрикул-Азкара в Ашхабаде, а также бывшим среди первых паломников на Святой земле, он получил Скрижаль Пера Благословенной Красоты. В Скрижали, адресованной Устаду Мухаммаду Ризе, Бахаулла также упоминает Устада Зайнала Абидина и просит Бога помочь ему в делах, которые будут угодны Богу и которые сделают его ближе к Нему.

Мой отец, Мухаммад Банна (строитель) принял Веру через своего отца. Во время нападок на общину бахаи в Язде в 1293-1294 (1914-1915) гг., он и его брат Устад Михди уехали в Ашхабад без своих семей и приняли участие в строительстве первого Машрикул-Азкара в мире бахаи. Он был занят этим в течение 20 лет. Через четыре года моя мама вместе с двумя маленькими детьми, моими дядей и бабушкой, присоединилась к своему супругу в Ашхабаде. К тому моменту она еще была мусульманкой, но через один-два года она приняла Веру Бахаи.

Когда мне было шесть лет, мой дедушка отдал меня в школу бахаи для мальчиков в Ашхабаде. Я окончил начальную школу, в которой сначала был под наставничеством Шейха Мухаммада Али Каини, позже господина Али Акбара Фурутана и затем господина Азизулла Растани. Затем я продолжил свою учебу в школе имени Некрасова, в которой провел три самых лучших года моей жизни. Наконец для того, чтобы получить высшее образование в России, я поступил на рабочий факультет. Днем я работал строителем, а вечером изучал математику, физику, химию и другие предметы на русском языке. Это было время больших трудностей, давления и несправедливости со стороны Сталина и его сторонников. Не прошло и года, прежде чем я смог закончить свое обучение, политическое управление уже было проинформировано о моих посещениях Центра Бахаи и Машрикул-Азкара, о моем участии во встречах бахаи и моей деятельности в молодежном комитете бахаи и приказали студенческому комитету и школе исключить меня. Приказ гласил: «Абул Касиму Зайналову запрещено завершить образование по причине того, что он нерегулярно посещал занятия, посещая вместо этого храм бахаи. Он не проявил особого усердия при изучении социальных и политических предметов и не принимал участия в общественной деятельности школы».

Несмотря на то, что исключение и лишение меня образования было очень тяжким и болезненным для меня, и действительно стало сильным ударом для моего душевного состояния, я нашел утешение в том, что у меня имеется письменный документ, свидетельствующий о моей принадлежности к Вере Бахаи и преданности этому учению. Со временем группа из шести молодых бахаи из Ашхабада, среди которых был господин Рухи Арбаб (отец доктора Фарзама Арбаба), уехали в Москву и Ленинград для поступления в университет. Хотя я не имел аттестата о среднем образовании и достаточно денег, я также отправился с ними. После семидневной поездки в поезде, я прибыл в Ленинград. Я успешно сдал все школьные экзамены в одном из районов города и был зачислен на факультет горного дела университета. Я три месяца провел без постоянного жилья, ища то здесь, то там себе угол, где я мог бы жить (не было и речи о том, чтобы найти для себя отдельную комнату), пока наконец не смог получить койку в маленькой подвальной комнате рабочего общежития в пригороде, что было очень далеко от университета. За моим окном лежал снег высотой с метр. От холода я не мог спать по ночам, а по утрам мои руки прилипали к холодным дверным ручкам. Что касается пищи и одежды, то об этом лучше вообще не говорить, так как вспоминая это я ощущаю боль и ужас. Три месяца я изучал геометрию и теорию горного дела, а на следующие три месяца уехал на Донбасс на Украину, на практику. Воспоминания о невзгодах, холоде и преодолении трудностей этого периода также не приносят ничего, кроме уныния.

Я вернулся в Ленинград и продолжил свое теоретическое обучение. Через каждые пять дней у меня были выходные, которые я проводил с другой молодежью бахаи, всего нас было девять. Мы встречались дома у Хисамуддина Фарахнака, единственного, кто имел свою собственную комнату (она принадлежала девушке, на которой он был женат). На наших встречах мы читали молитвы и Писания и просто беседовали. Мы упорно продолжали это делать и таким образом могли себя защитить от распущенного и коррумпированного общества, окружающего нас. Моими друзьями были:

1. Госпожа Лика Шахиди, дочь господина Абдул Ваххаба, сына Устада Али Акбари Банна, мученика.
2. Азизулла Шахиди, ее брат.
3. Рухи Арбаб, сын Насруллы Арбаба.
4. Хусейн Саадати, сын господина Ризаи Муллы Хусейна, который в свое время находился рядом с Бахауллой.
5. Хисамуддин Фарахнак, сын Абдул Джавада Исфахани.
6. Гоухарийя Афкари.
7. Хадруллах Карими, который позже вернулся из Ирана в Россию, официально сменил свое гражданство и потом погиб на войне.
8. Али Акбар Каршинас, известный сейчас как Али Акбар Амри, по профессии ветеринар, сейчас преподает в Тегеранском университете, но он распродал все свои книги бахаи, вышел из Веры и был лишен административных прав за нарушение закона о браке бахаи.
9. Ваш слуга, Абул Касим Киани Язди.

Только девять месяцев прошло с тех пор, как мы поселились в Ленинграде, когда нас вызвали в ГПУ, политическое управление, и сказали, что мы должны покинуть страну в течение четырех дней через северную границу на Балтийском море. Мы спросили о причине нашего изгнания, но они не ответили. Когда мы стали настаивать, они ответили: «Советское правительство оплатило ваше начальное и среднее образование, но вы не стали его сторонниками. Оно не станет взваливать на себя ваше высшее образование. Поэтому вы должны немедленно покинуть страну». Мы сказали: «Наши родители живут в Ашхабаде и нужно семь дней чтобы добраться до них. Как мы сможем покинуть страну в течение четырех дней?» Они ответили, что мы должны покинуть страну через Балтийскую границу, без денег и необходимых вещей. В конце концов, после долгих уговоров, они позволили нам уехать через Туркменистан. Эти известия потрясли наших родителей и родственников в Ашхабаде, и это очень сильно сказалось на моей бедной маме. Слезы постоянно текли из ее глаз, и она не находила утешения. В результате, все девять из нас покинули Россию и прибыли в Мешхед. Здесь мы также некоторое время были без работы и в растерянности.

Все, что случилось с нами, было описано известным ученым господином Азизуллой Сулеймани и было представлено вниманию нашего возлюбленного Хранителя. Мы получили письмо, датированное 9 сентября 1932 года, написанное от имени Шоги Эффенди и адресованное всем нам девятерым. Секретарь Хранителя заверил нас в том, что Он полностью информирован о наших усилиях получить образование и о нашем беспричинном исключении из университета и изгнании из страны. Он написал то, что сказал Хранитель: «Не печальтесь и не скорбите из-за произошедшего. По желанию Бога это исключение и высылка принесут огромную поддержку из Царства Всеславного Господа, а изгнание и отдаление станут причиной больших божественных милостей и успехов. Если вашим преступлением были любовь и преданность Святому Порогу, то что могло бы быть лучше, и если вашим грехом стали стойкость и упорство, тяжелый труд и самоотверженность, что могло бы быть более ценно? Мы всегда помним о вас и молимся в Святых Гробницах за ваш успех в служении и снисхождение на вас божественных благословений. Да будете уверенны в этом».

Следуя рекомендациям этого письма, мы остановились в Тегеране, каждый из нас устроился на какую-либо работу и начал думать о том, как продолжить учебу. Благодаря молитвам возлюбленного Хранителя и согласно Его твердым обещаниям, вопрос об обучения благополучно решился для каждого из нас, мы получили определенные материальные блага, а также мы с успехом приняли участие в деятельности бахаи в Тегеране.

Я смог пройти трехгодичное обучение в высшем учебном заведении в Тегеране и получить специальность по философии и педагогике, а затем завершить трехгодичную программу в Педагогическом колледже по спорту и физическому воспитанию. После этого я два года проходил обязательную военную службу в Офицерском колледже. Я женился на Мунаввар, дочери господина Забиулла Намдара, который был на передовой общины бахаи в Москве. У нас трое детей: Мехрангиз (26 лет), она доктор и замужем за доктором Мухаммадом Афнаном; Массуд (23 года), который учится на третьем курсе архитектурного факультета Неапольского университета в Италии; и Малихе (18 лет), которая учится на первом курсе школы переводчиков в Неаполе. Недавно, на девятый день после Навруза, Бог дал мне внучку, которую назвали Эльхам Афнан, которой я очень горжусь.

Служение вашего слуги Вере продолжалось в течение двадцати лет, что я жил в Ашхабаде и в России. Вместе с другой молодежью в этой стране я был активным членом институтов Веры. Я посетил много конференций и больших праздников в Ашхабаде, я слышал речи Сейида Мехди Гулпагани и Десницы Дела Божьего Али Акбара Фурутана. Все это оставляло глубокий след в моем сознании и душе. В Тегеране я двенадцать лет преподавал на занятиях бахаи по нравственному образованию, а также имел честь быть членом комитетов по детскому образованию, молодежного, по обучению, по пионерам и комитета по Завету как на местном, так и национальном уровнях.

В 1321 (1942) году господин Нуриддин Фатеазам вернулся в Тегеран из своего паломничества, во время которого встречался с Шоги Эффенди, доставив нам письма Хранителя о важности пионерства. Моя жена и я продали все, что у нас было, включая нашу мебель и приданое моей жертвенной жены, мне подписали заявление об увольнении в Министерстве образования, и вместе с двумя маленькими детьми, Мехри и Массудом, мы прибыли в Ирак зимой 1943 года, став, таким образом, участниками Сорокапятимесячного плана по обучению. Мы начали получать Божественную поддержку с первого нашего шага, и двери, которые были закрыты, открывались одна за другой. Например, так как это происходило накануне Навруза, то было очень сложно достать билеты на поезд, но нам повезло, и мы смогли купить билеты и отправиться через Хорремшехр и Басру в Багдад. Согласно указаниям Национального Духовного Собрания, сначала мы отправились в Карбилу, а затем в Мосул, где и остановились. Через месяц, казалось бы, из-за везения, но в действительности из-за благословения возлюбленного Хранителя, помещение на первом этаже на большой центральной улице Нинева освободилось, и я смог арендовать его и начал привозить товары из Багдада. Таким образом, учитель стал галантерейщиком и торговцем. Было сформировано Местное Духовное Собрание Мосула, в состав которого в том числе входили: господин Хушманд Фатеазам, который позже был избран во Всемирный Дом Справедливости; Мулла Ахмад Маллах, один из старейших верующих, который был в присутствии Бахауллы, когда Он проезжал через Мосул; господин Азиз Язди; господин Джамшид Монаджим, а также местные бахаи.

Мои дела шли очень хорошо, и у меня было очень много заказчиков. Раз в неделю я ездил в Багдад и возвращался с товаром. К сожалению, через семь месяцев иракское правительство выдворило всех пионеров бахаи обратно в Иран. Мы вынуждены были продать весь товар нашего магазина по низким ценам и вернулись в Иран с большими лишениями и трудностями. В Тегеране я чудесным образом вновь смог приступить к работе, получив должность и ставку учителя средней школы. Наша жизнь в Тегеране продолжалась некоторое время как и раньше, пока я не вышел на пенсию. Тогда я решил снова стать пионером. Я смог собрать документы для оформления пенсии за неделю и еще неделю спустя она была уже мне назначена. Не теряя времени и проконсультировавшись с Национальным Духовным Собранием Ирана, мы выехали в порт Неаполь в Италии и прибыли туда на девятый день после Навруза в 119 году Эры Бахаи (1962 г.). И в Ризван этого года моя жена, мой сын, Массуд и я уже были избраны в Местное Духовное Собрание. Я нашел работу с подходящим окладом в отделении восточных языков Неапольского университета, обучая персидскому языку и литературе. Университетский совет на основании моего образования и педагогического опыта присвоил мне звание ассистента профессора отделения Иранистики, и мы могли обновлять наше разрешение на проживание каждый год.

Благодаря благословениям Бахауллы, я до сих пор живу здесь, и я стоек, занят и деятелен. Я посетил Всемирный конгресс в Лондоне и благодаря щедрости Всемирного Дома Справедливости, моя жена была на паломничестве три месяца назад, и я вместе с моей дочерью Малихе и моим сыном Массудом посетим Порог Возлюбленного всего Мира и Святилище Баба в ноябре 1964 года. Благодарение и молитвы нашему Богу, Славному.

Абул Касим Киани,
В возрасте 54 лет,
Неаполь,
14 апреля 1964 года.

Абул Касим Киани покинул этот мир на своем пионерском посту в 1972 году и был погребен в Неаполе, Италия.

[Это перевод рассказа, написанного по-персидски Абул Касим Киани. В оригинале рукописи текст Скрижали Бахауллы, письмо Шоги Эффенди и приказ об исключении из университета приведены полностью. Однако я предварительно перевела только некоторые части из этих документов.

Эльхам Афнан
Саннвика, январь 2004 года.]

У нас нет фотографии Абул Касима Киани. Пожалуйста, пришлите нам его фотографию для публикации на этой странице.

Ферейдун Хазраи

Рыцарь Бахауллы

1914–1994

Ферейдун Хазраи родился в 1914 году в канун праздника Навруз (20 марта, после заката) в г. Себзеваре в Иране. Его родителями были Могадан Азизулла Хазраи и Тахера Парвини. Он приходился внуком Мулле Али-и-Себзевари, который был одним из семи мучеников в Язде. В 1927 году родители отправили Ферейдуна и его брата в Европу на обучение. Вторая Мировая война заставила их вернуться в Иран, и в период с 1940 по 1946 годы Ферейдун помогал своему отцу, известному торговцу. К моменту возвращения из Европы он забыл о своем религиозном наследии и не чувствовал приверженности к Вере.

После окончания войны Ферейдун перебрался в Париж и в 1950 году он женился на Парвине Ансари, прямой наследнице Мирзы Саид Хана, министра иностранных дел во времена Бахауллы. У них родилось двое детей — первый мальчик прожил всего неделю.

В 1952 году Ферейдун переехал в Рим, где открыл свое дело по дублированию американских и итальянских фильмов на фарси. Он часто посещал друга своего тестя в посольстве Ирана — консула и поверенного в делах. Во время одного из таких визитов он повстречал выдающегося ученого Алессандро Баусани. Ферейдун не знал, в чем присутствии оказался, но чиновник из посольства отозвался о нем оскорбительно, сказав, что этот человек стал бахаи. Позднее Ферейдун встречался с д-ром Баусани несколько раз и у них установились прекрасные взаимоотношения.

Однажды перед сном, пребывая в сомнениях, Ферейдун задумался: «О, Боже, я не знаю, к кому мне обратиться и выяснить, верна ли история про бахаи? Я бы очень хотел выяснить истину!» С такими мыслями он уснул и ему приснился сон, о котором Ферейдун написал:

«Мне приснилось, что я подошел к огромному саду, но я не вошел в него. Многое было сокрыто от моего взора, но в конце тропинки я заметил дервиша, который сидел и играл с галькой. Я приблизился к нему, ибо голос направлял меня: «Спроси у него обо всем, что тебя тревожит». Когда я приблизился к нему, то спросил с почтением: «Разве не истинны [Сейид] Али Мухаммад и Мирза Хусейн Али [Баб и Бахаулла]?» Продолжая играть с камешками, дервиш поднял голову, посмотрел на меня и сказал: «Они также истинны, как эти камни в моем кулаке». Когда он раскрыл ладонь, я увидел большой алмаз и изумруд, сверкающие в свете солнца. Видение разбудило меня, и я неудержимо плакал. Я рыдал так сильно, что разбудил свою жену, которая встревожилась, не заболел ли я. Я попытался успокоиться. Видение было настолько неожиданным, а ответ настолько убедительным, что я не мог сдержать своих слез или сомневаться в его достоверности. В тот самый миг я решил стать бахаи, убежденный в том, что Бог ближе ко мне, чем яремная вена (Бахаулла. Крупицы из Писани, XCIII). Достаточно лишь искренне искать Бога, чтобы обрести Его, какими бы средствами мы не пользовались, лишь бы в нас горело желание».

Спустя месяц Ферейдун отправился в Иран, чтобы поделиться новостями с матерью. Когда он прибыл в Тегеран, его сестры сказали, что мать уехала в другой город. Он послал ей телеграмму с просьбой немедленно возвращаться.

«Как много раз она умоляла меня стать бахаи, но я всегда отказывался! Я рассказал ей об изменениях, которые произошли в моей жизни, но она не поверила. Только после рассказа о своей молитве и сне, она поверила мне и поблагодарила Бахауллу. Я попросил книги, чтобы углубить свои знания об Учении. Следуя советам своей матери, я отправился к А. Фурутану, секретарю Национального Собрания Ирана. В шесть утра я ждал у центра бахаи. Ходил кругами Хазратуль-Кудс. Фурутан прибыл туда через полчаса, сопровождаемый десятком людей. Когда он увидел меня, то очень удивился, потому что хорошо знал историю моей семьи. Он спросил меня, что я здесь делаю. Я улыбнулся и с уважением ответил, что хочу стать бахаи, и он пригласил меня пройти в его офис».

В тот же вечер Ферейдун встретился с Местным Собранием Тегерана и был принят в ряды верующих. Вскоре он вернулся в Италию, встретился с Десницей Дела Божьего, Уго Джиакери, и посетил свое первое мероприятие бахаи в Риме — День мученичества Баба. Именно в это время в его жизни происходило много изменений, распался его брак.

Ферейдун жил в Риме с 1952 по 1961 год и служил в Местном Собрании и в его комитете по встречам, часто вставая в два или три ночи, чтобы встретить прибывающих в аэропорту. Его навестила мать и по совету г-на Джиакери решила подать прошение совершить паломничество. Это вдохновило самого Ферейдуна также обратиться с такой просьбой. И в конце 1956 года Хранитель его пригласил.

Об этом времени на Святой земле Ферейдун писал:

«Однажды во время моего паломничества Хранитель с энтузиазмом рассказывал о странах на Востоке и за железным занавесом, и неожиданно слова вырвались из моих уст, прервав речь Хранителя, я спросил, могул ли я отправиться туда?

Это неуклюжее вмешательство поразило всех паломников, но Хранитель спокойно сказал: “Пытайся, и твои усилия увенчаются успехом! Пытайся, и твои усилия увенчаются успехом!” И затем продолжил свой рассказ. Я чувствовал себя как во сне и едва осознавал, где я, и кто говорит со мной. Когда я пришел в себя, я обнаружил, что нахожусь в компании других паломников в Святилище Баба. Я слушал, как Хранитель пел молитву о Посещении. После окончания молитвы он вышел, и я последовал за ним. Другие остались в Священной Усыпальнице.

Снаружи Хранитель спросил меня в дружеской манере, хотел бы я поучаствовать в великом Крестовом походе. Я опять онемел и не мог произнести ни слова. Я знал, что с присущем мне невезением, у меня не получится. Так как я нерешительно медлил, он повторил свой вопрос еще раз, но уже с некоторым нетерпением. Я потерял нить рассуждения и дар речи, и тем не менее, я хотел объяснить про свое невезение и случающиеся у меня оговорки. «Если у меня хватит для этого достоинства», сказал я, хотя в тот момент думал о том, что я не гожусь для такой чести. Хранитель ждал моего объяснения. «Достоинства?» переспросил он меня. Затем он повторил ранее сказанные слова: «Пытайся, и твои усилия увенчаются успехом! Пытайся, и твои усилия увенчаются успехом!»

В день отъезда, др-р Хаким сопровождал меня к дому Хранителя, чтобы попрощаться... Хранитель дал мне свои рекомендации: «Ты поедешь в Тегеран. Приведи свои дела в порядок, возвращайся в Рим, и оттуда ты начнешь свое служение в качестве пионера. В Тегеране никому ничего об этом не рассказывай. В Риме подашь заявление въехать в Румынию как пионер. После чего ты вернешься сюда как Банани, Фаизи, Мухаджир, победителем».

Ферейдун отправился в Румынию в 1968 году и оставался в этой стране вплоть до 1981 года. Он писал:

«Я так и не смог найти работу в Румынии, и не мог совершать коммерческие сделки. Я пытался в течение трех лет получить визу резидента, и все это время мне каждый месяц приходилось возвращаться в Рим для продления временной визы. Чтобы зарегистрировать брак, необходимо было обращаться к президенту республики — что было довольно просто, поскольку у Румынии прекрасные отношения с иранским посольством. Но для совершения административных формальностей мне было необходимо обратиться к тайной полиции. Они предложили мне сотрудничать с ними и предоставлять регулярные отчеты обо всех разговорах, которые происходят между посетителями и членами посольства. Я принципиально отказался. На что они ответили мне угрозами. Они сказали мне, что однажды я приползу к ним на коленях, прося о помощи, и тогда они отыграются на мне».

Ферейдун повторно женился в конце 60-х, и его жена Арекла (Спалбер) стала первой бахаи Румынии. У них родилось трое детей. Сын, Азиз-Георгес, и дочери, Тахера-Хортензе и Мари Бахиа.

Как и у всех иностранцев, их телефон прослушивался и за каждым их шагом следили. Анна Мари Крюгер, внучка д-ра Августо Фореля, секретарь Национального Духовного Собрания Германии и г-жа Дорис Катценштаин, также из Германии, были первыми, кто обнаружили такое плотное наблюдение.

В таких сложных условиях Ферейдун использовал любую возможность, чтобы рассказывать о Вере. Он испытал огромную радость, когда два студента медицинского факультета и их мать из г. Тыргу-Муреш приняли Веру. Сразу же на них стало оказываться давление со стороны тайной полиции, а угрозы со стороны администрации медицинского университета заставили их прекратить встречаться с семьей Хазраи. Только те румыны могли встречаться с Хазраи, кого одобрила тайная полиция.

В 1972 году вице-президент сената Ирана и владелец самой большой медиа группы Ирана был приглашен в Румынию. Он познакомил Ферейдуна с директором новостного издания в качестве представителя своей газеты ETTELA'AT и Ферейдун был официально аккредитован как иностранный журналист. Несколько лет спустя он был принят на должность в посольство Ирана в Бухаресте. Ферейдун вспоминал:

«Во время официального визита Амир-Аббас Ховейда, премьер-министр Ирана, лично встретился со мной, чтобы убедить уехать из Румынии и занять важный пост в Германии. Во время приема, устроенного в его честь, он продолжал настаивать на своем предложении. В то время я получал довольно незначительное жалование в посольстве. Когда я отказался, премьер-министр признался, что в его глазах я выгляжу совершенным глупцом, и он не понимает, почему я отказываюсь».

Ферейдун был благодарен судьбе. Иностранные граждане, представляющие свои правительства, обычно работают пару лет, максимум — пять. Ферейдун считал, что правительство официально предоставляет ему возможность распространять Веру, позволяя оставаться в Румынии 13 лет — подлинное чудо.

В 1979 году Шах Ирана потерял свой трон, а Ферейдун потерял свою должность в посольстве Ирана. Он и Арекла оставались в Бухаресте в надежде, что политическая ситуация в Иране стабилизируется.

В марте 1981 года он теряет свою вторую должность — иностранного журналиста, которая, хотя и не приносила ему денег с начала революции, давала ему регистрацию для проживания в Румынии. Министерство внутренних дел Румынии объявило Ферейдуна «персоной нон грата», и дало ему срок в 24 часа, чтобы покинуть страну.

Следующий год семья Хазраи провела в Германии. С одобрения Всемирного Дома Справедливости они стали пионерами в Страсбурге, который был тогда среди целей Национального Собрания Франции. Вскоре там люди начали принимать Веру, и месяц спустя Национальное Собрание направило семью в Лилль, где было сформировано Местное Собрание в 1983 г.

Падение железного занавеса и революция, которая свергла режим в 1989 году, воскресила их надежды на возвращение в Румынию. Они решили продать свой дом и собрать денег, чтобы начать свое дело в этой стране. Это была одна из многих неудачных попыток, которую предпринимала их семья, для того, чтобы закрепиться в Румынии. «Воистину, Он вершит по Своей воле и предписывает то, что угодно Ему» (Бахаулла. Крупицы из Писаний, LIX).

В Ризван 1991 года Ферейдун с женой был приглашен на выборы первого Национального Духовного Собрания Румынии. Он был очень тронут и обратился к Съезду со следующими словами: «Мои дорогие друзья, мы были вынуждены покинуть Румынию в 1981 году, и сегодня я живу в материальном комфорте во Франции, но знайте, что с того времени я был несчастен, потому что сердце мое осталось в Румынии». После чего он заплакал. Он был преисполнен чувств, узнав какой огромный успех Веры был достигнут в этой стране, где насчитывалось уже более 6 тысяч бахаи. Ферейдун с Ареклой провели месяц в стране, посещая бахаи в разных городах и деревнях и участвуя в кампании по обучению.

В 1992 году в годовщину Вознесения Бахауллы Ферейдун присутствовал на собрании Рыцарей Бахауллы в Хайфе. В декабре того года, несмотря на несколько перенесенных сердечных приступов и подтачивающего здоровье диабета, он еще раз съездил в Румынию с целью найти возможность для постоянного жительства там. Во время этой поездки у него еще раз случился сердечный приступ, и друзья настояли на его скорейшем возвращении во Францию.

Проблемы со здоровьем у Ферейдуна начались во время его высылки из Румынии. В 1984 году он перенес операцию на сердце. В декабре 1993 года он был опять госпитализирован в Лилле. В этот раз лечение осложнялось тяжелой легочной инфекцией. Ему ненадолго стало лучше, но в феврале он опять попал в больницу. В этот раз его не удалось спасти, и он 14 февраля 1994 года перешел в Царство Абха. В своем завещании Ферейдун написал:

«Как я счастлив, что пришел в этот бренный мир в этом благодатном столетии, столетии божественной духовности. Мои дети, мои друзья работают для продвижения Дела Бога. Вы получите достойное вознаграждение».

Текст адаптирован из рукописи на французском, написанной Ареклой Хазраи, которая в значительной степени основывается на воспоминаниях Ферейдуна Хазраи. Перевод на русский из In Memoriam, The Baha’i World, стр. 119-123.

1914 – 1998

Али-Акбар (Али Акпер) Наджи родился 5 февраля 1914 года в Ашхабаде в семье бахаи. А. Наджи был студентом Ленинградского горного института в 1938 году, когда его арестовали за связи с общиной бахаи и отправили в Сибирь. Он пробыл там восемнадцать лет, прежде чем вернулся домой, где начал работать в Академии наук Туркменской ССР фотографом. Год спустя, в 1957 году, он женился на Малике Наджи. У них родилось двое детей. Начиная с 1960 года, он начал ездить в Москву и Ленинград, чтобы рассказывать официальным лицам о Вере Бахаи в надежде получить официальное признание и юридическую регистрацию общин бахаи в Советском Союзе. Он не добился национального признания бахаи, к которому стремился, но в конечном итоге в результате его усилий община бахаи Ашхабада была признана на государственном уровне. Он был членом первого Местного Духовного Собрания Ашхабада, образованного в 1989 году, и участвовал в первом Национальном Съезде бахаи СССР в 1991 году. По словам Всемирного Дома Справедливости, его «ОБРАЗЦОВАЯ СТОЙКОСТЬ И ПРЕДАННОСТЬ ДЕРЖАЛИ ЗНАМЯ ВЕРЫ ПОДНЯТЫМ НА ПРОТЯЖЕНИИ ДЕСЯТИЛЕТИЙ В ТРУДНЫЙ ПЕРИОД В РЕГИОНЕ», а его «ЛЮБОВЬ И ВЕРНОСТЬ ДЕЛУ ПОМОГЛИ ВОЗРОДИТЬ УЧРЕЖДЕНИЯ БАХАИ ТУРКМЕНИСТАНА».

Али-Акбар Наджи скончался 4 декабря 1998 года в Ашхабаде, Туркменистан.

По материалам The Baha’i World, № 27, стр. 310-311.

Поделитесь своими воспоминаниями о встречах с этим бахаи. Присылайте дополнения к тексту этой страницы Адрес электронной почты защищен от спам-ботов. Для просмотра адреса в вашем браузере должен быть включен Javascript..

У нас нет фотографии Али-Акбара Наджи. Пожалуйста, пришлите нам его фотографию для публикации на этой странице!

1919 – 2001

Фейзолла Намдар родился 23 декабря 1919 года в Баку, Россия. Он переехал в Иран в 1943 году, где работал радиотехником и ведущим программ. Там он стал бахаи. Позднее он переехал в Европу, где работал в ряде инженерных фирм. В 1954 году он переехал в Германию и там встретил Урсулу Маут, на которой женился в 1956 году. Г-н Намдар был членом первого Национального Духовного Собрания Люксембурга с 1961 по 1963 год. Затем он переехал в Швейцарию, где служил в Национальном Духовном Собрании с 1965 по 1984 год.

Он часто посещал свою родную Россию, так в 1989 году он приехал в качестве представителя Международного Сообщества Бахаи, чтобы встретиться с Российским советом по делам религий по поводу официальной регистрации общины бахаи в этой стране. В 1990-е годы он несколько раз совершал визиты в Россию и был связующим звеном между общиной бахаи и правительством. Он также содействовал развитию административных институтов бахаи в России, был лектором в Академии Ландегг на первом курсе обучения для бахаи из СССР и помог основать Институт духовных основ при Украинской академии наук национального прогресса. Его беседа с Чингизом Айтматовым вдохновила того на написание книги «Встреча с одним бахаи».

Фейзолла Намдар скончался 22 марта 2001 г. в Ленцбурге, Швейцария.

По материалу из The Baha’i World, №29, стр. 271.

Поделитесь своими воспоминаниями о встречах с этим бахаи. Присылайте дополнения к тексту этой страницы Адрес электронной почты защищен от спам-ботов. Для просмотра адреса в вашем браузере должен быть включен Javascript..

У нас нет крупной фотографии Фейзоллы Намдара, особенно советского периода. Пожалуйста, пришлите нам его фотографию для публикации на этой странице.

Мэй (Мэри) Эллис (Боллс) Максвелл

1870 – 1940

Мэй Боллс родилась в 1870 году в одной из аристократических семей Новой Англии, в которой богатство и европейская культура сочетались с неукоснительным следованием политическим и религиозным традициям юной Америки. При рождении ей дали имя Мэри, как у ее матери. Но чтобы в разговоре не путать их, ее прозвали Мэй. С детства проявилась неординарность натуры этой девочки, ее чувствительность, склонность к размышлениям. Но больше всего ее влекло искусство. В четырнадцать лет она решает, что в школу больше ходить не будет. «Я со всей ясностью чувствовала, — объясняла она впоследствии, — что есть другие пути приобретения знаний».

Несколькими годами позже ее брат Рэндольф решает заняться изучением архитектуры. Школа изящных искусств в Париже в то время — одна из самых блистательных. В эту школу Рэндольф отправляется вместе с сестрой. Молодые люди поселяются в Париже. Мэй в это время уже бегло говорит на французском, который станет для нее впоследствии вторым родным языком.

В двадцать лет она видит сон, из тех, которые психоанализ Юнга относит к категории пророческих сновидений, связанных с жизнью духа. Ей видится, будто она парит в воздухе и с большой высоты смотрит на землю. А на земле белыми буквами начертано слово, в котором ей удается разобрать только латинские буквы В и Н. Позже ей было еще одно видение: мужчина в восточных одеждах делал ей знаки с противоположного берега Средиземного моря. Она решает, что это Иисус. Восемь лет спустя в Париже останавливается группа американских паломников, которые через Марсель направляются в Хайфу. Вера Бахаи была воспринята в среде ряда богатых и просвещенных американцев, тех, кто стремился к большей духовности. Они уверовали в Весть Бахауллы, найдя в ней ответ на свои метафизические искания. И вот теперь эта группа людей решает поклониться могиле Пророка, встретиться с Его сыном. Феб, вдова сенатора Джорджа Херста, обратившаяся в новую веру вместе с несколькими своими знакомыми, в числе которых и ее слуга Роберт Тернер, первый представитель негритянской расы среди бахаи, организует и финансирует первое паломничество американских верующих в Святую землю. Так они оказываются в Париже, где делают остановку, чтобы присоединиться к двум своим попутчикам, Луи и Эдварду Гетсингерам. Семейства Херст и Боллс связаны между собой. Две племянницы Феб Херст живут в Париже под присмотром мадам Боллс в квартире недалеко от того дома, где живут Мэй и ее брат. Вполне естественно, что путешественники навещают их и рассказывают о своей поездке, не уточняя ее цели. Говорят только об Александрии, которая лежит на морском пути в Хайфу, как о пункте назначения, и о поездке по Нилу. Мэй чувствует, что за этим кроется что-то другое, расспрашивает Луи Гетсингер и в конце концов узнает правду. На фотографии Абдул-Баха, которую ей показывает ее новая подруга, Мэй узнает того, кто явился ей в сновидении (сравните это с тем, как Тахира увидела во сне Баба). И Вера Бахаи сразу приобретает трех новых последователей — это Мэй и обе племянницы Феб Херст. Феб приглашает их присоединиться к паломникам.

17 февраля 1899 года Мэй встретилась с Абдул-Баха, который жил тогда под строгим домашним арестом, и испытала поистине мистическое озарение.

«От этой первой встречи у меня не осталось в памяти ни радости, ни боли, ничего, что можно было бы выразить словами. Меня вдруг вознесло на такие высоты, моя душа преисполнилась божественного духа, и чистая, святая, могущественная сила снизошла на меня... Когда Он поднялся и внезапно оставил нас, мы вернулись на землю, но, слава Богу, мы не вернулись к прежней жизни на этой земле!.. Мы оставили Нашего Возлюбленного в Его славной темнице с тем, чтобы самим пойти вперед и служить Ему, чтобы иметь возможность распространять Его Дело и возвестить миру Его истину, и исполнились уже Его Слова: пришло время, когда должны мы расстаться, но это будет лишь расставание материальное. Души же наши соединены навеки».

Распространять благую весть — отныне Мэй Боллс преследует только эту цель. Она посвятит этому всю свою жизнь. По возвращении в Париж она основывает здесь первый европейский центр бахаи, обращает в свою веру первого британского сторонника, Томаса Брейквелла, и первого француза, ученого-востоковеда Ипполита Дрейфуса. Через общение с ней бахаи становятся Эдит МакКей, Чарльз Мейсон Рими, Лаура Барни, Агнес Александер, Джулиет Томпсон и другие.

8 мая 1902 года — ей в это время 32 года — она выходит замуж за однокашника и друга своего брата канадского архитектора Уильяма Сазерленда Максвелла, с которым она познакомилась в Париже, где он учился в Школе изящных искусств, и уезжает с ним в Монреаль. В то время он еще не был бахаи, а обратился в новую веру год спустя, став первым канадским бахаи. А их дом стал первым канадским центром бахаи.

Мэй Максвелл активно участвует в общественной жизни города. Например, в 1914 году она приглашает из Нью-Йорка учителя по системе Монтессори и в собственном доме организует первую школу подобного рода в Канаде.

В 1909 году она вновь приезжает в Акку с тем, чтобы встретиться с Абдул-Баха, и доверительно сообщает ему, что хотела бы иметь ребенка. Он говорит ей, что ее желание исполнится. И действительно, вскоре после этого в доме Максвеллов появляется маленькая Мэри. А Мэй продолжает свою апостольскую деятельность. Абдул-Баха дает ей поручения, использует в качестве связного для общения с американской и канадской общинами бахаи. Во время посещения Канады Он наносит ей визит. На четыре дня останавливается дома у Максвелл. Она организовывает большинство встреч Абдул-Баха во время пребывания в Канаде.

А когда Абдул-Баха умирает в 1921 году, это оказывается для Мэй Максвелл таким ударом, что в течение года она находится между жизнью и смертью. Ее муж, убежденный в том, что только встреча с преемником Учителя может вдохнуть в нее жизненные силы, везет ее к Шоги Эффенди. Он оказался прав. Хранитель находит нужные слова, чтобы вернуть ей спокойствие, а вместе с ним и здоровье. Она уехала из Канады в инвалидной коляске. А по возвращении смогла в полной мере возобновить свою деятельность. В 1924 году она становится членом Национального Духовного Собрания США и Канады. В 1935 году, отвечая на призыв Шоги Эффенди о распространении Веры в Европе, она предпринимает двухгодичную поездку, которая приводит ее в Мюнхен, Штутгарт, Брюссель, а затем и Лион, где она помогает создать общину. В 1940 году — новый призыв, на этот раз касающийся Латинской Америки. Этой хрупкой женщине с пошатнувшимся здоровьем было 70 лет, когда она отправилась 24 января в Аргентину через Бразилию. В Рио-де-Жанейро и Монтевидео она организует приемы, на которых знакомит приглашенных со своей верой. 27 февраля она прибывает в Буэнос-Айрес и устанавливает там первые контакты.

Через два дня она умирает из-за проблем с сердцем.

Могила Мэй Максвелл

Надгробие на ее могиле сделано по рисунку ее мужа. На нем слова: «Здесь, на том самом месте, где она боролась и пала со славой, теперь ее могила, которая станет историческим центром деятельности пионеров бахаи».

Сам Уильям Сазерленд Максвелл, скончавшийся в 1952 году, был одним из Десниц Дела Божьего. Ему мы обязаны проектом Святилища Баба на горе Кармель. Но роль семьи Максвелл в религии Бахаи этим не ограничивается. Когда у них родилась дочь Мэри, Абдул-Баха написал Мэй Максвелл: «В саду жизни расцвела роза во всей своей свежести, с нежнейшим ароматом, цветом удивительной красоты... Молю Бога, чтобы это дитя выросло и стало чудом в царстве Божьем». Роза растет и расцветает. В 1937 году, выйдя замуж за Шоги Эффенди, она принимает имя Рухийя Раббани. Именно она, при содействии Десниц Дела Божьего, сохраняет единство общины бахаи в период между смертью Шоги Эффенди и выборами высшего органа — Всемирного Дома Справедливости.

По материалам: Гувьон К., Жувьон Ф. Садовники Господа. — СПб.: Единение, 1993. — 237 с. и May Ellis Maxwell, A Compendium of Volumes of the Baha'i World I-XII, 1925-1954, стр. 516-528.

Фотографии © Bahá’í International Community