Шу’а’у’ллах ‘Ала’и

1889–1984

Шу'а'у'ллах Алаи родился 16 ноября 1889 г. в Тегеране, Иран. Он был вторым сыном Мухаммада Назимул-Хукама (известного как сейид Мухаммад Назимул-Хукама) и Хадиджи (более известной под простым обращением Биби Джан). Отец Шу'а'у'ллаха Алаи, который имел несколько степеней в теологии, должен был стать богословом в соответствии с семейной традицией. Узнав, что его близкий друг, Андалиб, принял Веру Бахаи (станет известным учителем и поэтом бахаи), он попытался вернуть его на путь, который он считал правильным, но в процессе впоследствии сам перешел в эту религию. Его вера окрепла после получения Скрижали, спонтанно написанной для него Бахауллой и доставленной Джинаб-и-Самандаром, отцом будущего Десницы Дела Таразуллы Самандари. Сейиду Мухаммаду Назимул-Хукама было девятнадцать лет. Испытывая страсть к делу бахаи и бесстрашно провозглашая его, он вскоре после своего обращения был приговорен к смерти как еретик в своем родном городе Лахиджане (Гилян), но ему удалось бежать в Тегеран. Там он со временем стал врачом при дворе шаха. Мать Алаи была родственницей ученого Мирзы Ахмад-и Азганди из Хорасана, одного из ранних верующих, упомянутых в «Вестниках Рассвета» (стр. 124, 171).

Начальное обучение Шу'а'у'ллах Алаи получил дома, занимаясь с частным учителем, и в возрасте десяти лет его определили в недавно открывшуюся школу Тарбият в Тегеране. Затем он поступил в медицинский колледж, но вскоре бросил его и занялся изучением бухгалтерского учета. В возрасте девятнадцати лет он был назначен финансовым сотрудником отделения полиции. С 1914 по 1919 год он служил казначеем Министерства юстиции и в течение двадцати пяти лет контролером и начальником финансового управления армии, дослужившись до звания генерала. Он участвовал в реорганизации и модернизации Министерства почты и телеграфа, а также помог модернизировать ряд правительственных учреждений. Он состоял в совете директоров банка Melli Iran (Национальный, а затем Центральный банк) с момента его создания в 1927 году, а также в течение трех десятилетий в совете банка Sepah. Его надежность и честность были общеизвестны, и правительство его страны часто поручало ему выполнение деликатных поручений. Например, когда проводилась инвентаризация драгоценностей Короны (оцениваемых в 7 миллиардов долларов), его попросили проконтролировать выполнение этой ответственной задачи.

В возрасте двадцати трех лет он женился на своей двоюродной сестре, Фуругийа Алаи — замечательной женщине, очень проницательной, терпеливой и практичной. Пятеро детей родились от их союза: Хишмат, Михрангиз, Бихжат, Фарахангиз, и Амир.

Шу'а'у'ллах Алаи было всего восемнадцать лет, когда он был назначен членом комитета под названием Махфил-и-Муратиб, задачей которого было проведение встреч бахаи в Тегеране и взять на себя выполнение некоторых функций Местного Духовного Собрания. В 1913 году он был избран членом Местного Духовного Собрания Тегерана, и его членство в этом органе продолжалось до 1943 года без перерыва, за исключением коротких периодов, когда он находился за пределами города. В 1944 году он вместе со своей семьей отправился пионером в Таджриш, деревню в пригороде Тегерана, и там был избран для служения в Местном Духовном Собрании.

Он дважды посещал Святую землю, один раз в 1923 году по пути в Европу с правительственной миссией, когда в отсутствие Хранителя был очень любезно принят Величайшим Святым Листом, и во второй раз в 1952 году, когда он и его жена совершили паломничество.

В 1934 году, когда появилось Национальное Духовное Собрание Ирана, Алаи был избран служить в нем и продолжал делать это до тех пор, пока не был призван Хранителем, который уже поручал ему множество деликатных дел в Иране, и которые он выполнял абсолютно добросовестно, взять на себя ответственность по всему миру. Он был во втором контингенте Десниц Дела, назначенном Шоги Эффенди 29 февраля 1952 года. Почти сразу же он стал совершать свои международные поездки, начав с участия в четырех международных конференциях, состоявшихся в 1953 году в Кампале, Уилметте, Нью-Дели и Стокгольме, с посещения центров в США, Германии, Италии, Швейцарии, Голландии, Индии, Пакистане, Северной Африке и на Ближнем Востоке. В 1956 году он посетил центры в Индии, Цейлоне, Индонезии и Малайе и участвовал в первой конференции по обучению в Юго-Восточной Азии в августе того же года. В последующие годы, в дополнение к своим многочисленным поездкам от имени Дела и бесценным услугам в Иране в связи с управлением объектами обширной собственности Веры, в том числе святыми местами, и часто требовавшими проведение важных переговоров с правительством, он представлял возлюбленного Хранителя на Национальном Съезде Пакистана (1957) и Всемирный Центр на Национальных Съездах Колумбии и Ямайки (1961) и Цейлона (1962).

Защита Дела в стране его зарождения была главной заботой генерала Алаи, особенно в неспокойное десятилетие семидесятых, но количество его международных поездок не сократилось. Он побывал в 1975 году в Соединенном Королевстве и в Европе где встречался с друзьями-бахаи и выступал на публичных встречах. В различных центрах Германии он был представлен ряду выдающихся востоковедов, которые приняли литературу бахаи для университетских и государственных библиотек. Он смог выезжать из Ирана для посещения Святой земли и для консультаций с Международным Центром обучения в 1977 году и снова в 1978 году, а также присутствовал на Международном съезде в Ризван в 1978 году. Он поселился во Франции в конце 1978 года и присутствовал на Национальном Съезде бахаи Австрии в 1979 году.

В январе 1981 года генерал Алаи переехал в Скоттсдейл, штат Аризона, США, где 16 ноября 1984 года, в девяносто шестую годовщину своего рождения, он мирно скончался в окружении близких членов своей семьи и преданных друзей. Более семидесяти лет он служил Делу Бахауллы и своей родной стране, Ирану, с честью, преданностью, мужеством и безоговорочной верностью.

Сокращенный перевод из The Baha’i World, № 19, стр. 593–595. Фотографии © Bahá’í International Community

Имеется больше текста на английском. Желающие помочь с переводом могут написать нам по электронной почте: Этот адрес электронной почты защищён от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.

Тахира первая в истории Ирана и других мусульманских стран, согласно принципам новой веры, один из которых равенство мужчин и женщин, сбросила с себя чадру. Это произошло во время совещания в Бедаште. Значительность того совещания для истории Веры Бахаи состоит в том, что именно там были приняты новые законы и отвергнуты обычаи прошлого. Именно там и тогда Тахира смело сняла чадру и провозгласила, что наступает новая эпоха, когда будут отменены прежние законы.

Набиль, историк Веры, так заканчивает свой рассказ о Тахире:

Пусть будущие историки прочувствуют всю силу ее влияния и отметят недюжинные заслуги этой великой женщины перед своей страной и согражданами. Пусть последователи Веры, которой она столь умело служила, стремятся следовать ее примеру, вспоминают ее дела, собирают ее писания, раскрывают тайны ее талантов и запечатлеют ее имя в памяти и сердцах народов Земли на веки вечные.

Тахира, этот пламенный символ Его Дела, которая благодаря своей неукротимой храбрости, пылкому характеру, бесстрашной вере, своему горячему рвению и обширным знаниям, казалось, на какое-то время была способна привлечь всех женщин Персии на сторону Дела своего Возлюбленного, увы, пала жертвой ярости клеветников в тот час, когда победа, по первому впечатлению, уже была близка.

(Вестники Рассвета, том 2, стр. 248)

Рекомендуемая литература

• О мученичестве Тахире: А’зам Набиль-и Вестники Рассвета. Повествование о ранних днях Откровения Бахаи [Текст]: в 2 т. Том II = The Dawn-Breakers. Nabíl's Narrative of the Early Days of the Bahá'í Revelation / Набиль-и А’зам; пер. с англ. — М.: Централизованная религиозная организация «Община последователей веры Бахаи в России», 2014. — 260 с. Стр. 226–231.
• Для детей рассказ о Тахире: Джонсон Л. Золотой венец: Тахира. Мула Хусейн. Куддус. Пер. с англ. – СПб.: Единение, 1995. – 109 с.
• Tahirih, The Pure, Iran's Greatest Woman, by Martha L. Root (1938). Life Story of Tahirih, the Heroine of the Faith of the Bab, 1938 Edition.

Значения некоторых имен и терминов

Тахира — чистая. Такое имя дал Тахире Бахаулла на конференции в Бадаште.

Куррат аль-‘Айн — утешение очей, услада очей, зеница ока. Так впервые Тахиру назвал Сеид Казим. Также это словосочетание Баб использовал в Своих Писаниях, говоря о Себе и Бахаулле.

Заррин-Тадж — золотой венец

* Муджтахид — мусульманский ученый-богослов, имеющий право выносить самостоятельные решения по важным вопросам законодательства.

Интересные факты о Тахире:

• Была единственной женщиной среди 18 Букв Живого — первых последователей Баба.
• В отличие от других Букв Живого, Тахира никогда лично не видела Баба.
• Шах Насреддин предлагал Тахире быть в его гареме.
• У Тахире было двое сыновей и одна дочь. Никто из них не признал новое Откровение.
• Тахира читала свои стихи Абдул-Баха, когда тому было пять лет.

Стихотворения Тахиры

в переводе Игоря Верещагина

Отдам я ветру аромат волос моих…

Отдам я ветру аромат волос моих —
И станет пленником моим лесной олень.

Накрашу чёрным я нарциссы глаз моих —
Для мира ночью обернётся день.

И на заре, мой лик увидеть восхотев,
Златое зеркало являют небеса.

У церкви встречу ли благочестивых дев —
Их в мою веру обратит моя краса.

Пришествие Царя

Незаметно Царь
                          среди нас возник.
Как же светел Его лучезарный лик!
                          Как же блещет Слово Его красотой!

Лечь к ногам Его —
                          доля вселенной всей,
Опьянённая счастьем, спешит скорей
                          Череда влюблённых к цели святой.

Солнце Славы явило нам свой восход
И сияет, украсив небесный свод,
                          В дивном блеске мир озарив собой!

Пред красою Его
                          горы клонятся в ряд,
Как паломники вкруг Каабы кружат.

Сладость слов без счёта являет Он,
Ему внемлют Пророки былых времён.

Влюблённые

Влюблённые! Он сбросил творения покров.
Влюблённые, воззрите! Явил Он облик Свой.

Смотри: сияет Божий лик во славе всех миров
Блестящей, ослепительной, чистейшею красой.

Велел Он снова расцвести земле в Его лучах.
Воспрянь! Восстань из жалкой тьмы,
                                                    где был ты заключён!

День истины настал. Ложь обратилась в прах.
Отныне явью станут справедливость и закон.

Кулак тиранства сокрушён. И щедро ниспослал
Господь не боль и горе, но милосердье нам.

В умах, во тьме блуждавших, свет знаний воссиял.
Захлопни том, священник! Запри ненужный храм!

Терзала жажда землю, поражённую враждой, —
Он вылил кровь из чаши и молока налил.

Принесшему свободу да внемлет род людской —
Он разорвал их цепи, оковы их разбил!

Возглашение

Эй! Услышьте правду Дела моего —
Те слова, что принесут вам торжество.

Тряпки правил, ветошь ханжества — долой,
В море милости ныряйте с головой.

По́лно плавать вам средь браней и врагов
Вдалеке от безмятежных берегов.

Бог явиться Делу нашему велел.
«Только к Богу — возвращение всех дел».

Примечание: в последней строке — цитата из Корана (эти слова встречаются там многократно; например, сура 57, аят 5).

Спящий

Спящий! Проснись! Твой Возлюбленный здесь!
Встань, убери паутину с волос.

Глянь же — любовь появилась из грёз.
Встань, смертный друг. Твой Возлюбленный здесь!

Врач милосердья простёр к тебе руки.
Встань же! Довольно печали и слёз!

Ты еще холоден из-за разлуки —
Ныне любовь обними без сомненья.

Бледен ты, Осенью ты изнурён —
Встань! Ты дождался Весны появленья!

Встань, о мертвец, — будешь ты возрождён.
Ведь наступил День воскресенья!

Он явлен!

Он явлен! Он пришёл, чтоб нас избавить от завес.
Он здесь! Он Бога нам явить ниспослан был с небес.

И всё ж земные мудрецы слух затворили свой,
Чтоб песня рая не могла тревожить их покой.

Он явлен, чтобы дать нам жизнь превыше всяких грёз.
Он — свет для мира; глас Его — огонь небесных гроз.

В Его неистовом огне наш старый мир сгорел.
Мы на́ги: нам Он чистый свет дал вместо тленных тел.

Сними чадру, о Тахира! Нужды в сокрытьи нет!
Он явлен, и теперь Его раскрыт святой секрет.

И возгласи: пришёл Господь, в сиянье облачён,
Благословенной красотой извечно облечён!

Очищение

Смотри! Наш путеводный рассвет уже горит,
И очищающим огнём пылает шар земной.

Нет — хитрому свято́ше, что с кафедры вопит,
Нет — хищникам, что вертят обманутой толпой!

Нет — шейхам,
                     нет — притворству,
                                        нет — жуликам «святым»,
Под корень их тюрбаны над лживой головой!

Избавившись от страха пред бормотаньем злым,
Свободно человечество от магии дурной.

И жажда истины сотрёт невежество когда,
И тиранию свергнет дух равенства святой —

Источники раздоров исчезнут навсегда,
Повсюду Справедливость ковёр расстелет свой,

И дружбой обратится извечная вражда,
И будет мир подлунный засеян добротой.

Фотографии из The Baha’i World

Джон Генри Хайд Данн 

Джон Генри Хайд Данн родился в Лондоне, Англия, в семье фармацевта. В раннем детстве он качался на коленях у Чарльза Диккенса, и с ним игрался Крукшанк, знаменитый иллюстратор работ Диккенса. В молодости, занявшись бизнесом в Великобритании и на континенте, он эмигрировал в Соединенные Штаты.

В мастерской жестянщика в Сиэтле, штат Вашингтон, он услышал разговор двух мужчин. Один человек процитировал эти слова Бахауллы: «Пусть человек гордится не тем, что любит свою страну; пусть лучше гордится тем, что любит весь род человеческий». Данн вмешался в разговор, сказав: «Несомненно, эти слова — послание от Бога». Говоривший развернулся и, включив Данна в беседу, передал послание об Откровении Бахаи. Данн сразу же принял истину Откровения Бахаи, и вскоре он и Уорд Фицджеральд — тот, кто доставил ему Послание, ездили вместе, занимались бизнесом и распространяли Веру. Однажды они воспользовались кратким периодом безработицы, чтобы поехать в Уолла-Уолла, штат Вашингтон, где они проводили встречи с интересующимися Верой. Эта поездка проходила в рамках жесточайшей экономии, поэтому учителям часто приходилось ходить голодными. Одна женщина, которая задержалась после одного из собраний, чтобы узнать больше о великом Послании, вскоре выяснила в разговоре с двумя учителями, что они были столь же голодны физически, как и она духовно. Она тактично настояла на том, чтобы предложить им гостеприимство и хорошо их покормить.

В 1911 году госпожа Луа Гетсингер, которую Шоги Эффенди называл матерью-учителем американской общины бахаи, читала лекции о Вере в Сан-Франциско. Это привлекло Данна в город, и он продолжал приезжать туда так часто, как позволяла его работа коммивояжера. Он старался напрямую общаться с Гетсингер, и она щедро уделяла ему свое время. В Сан-Франциско он также общался с Торнтоном Чейзом, которого Абдул-Баха назвал «первым американским бахаи». Среди бахаи Сан-Франциско в то время были и госпожа Гуддолл, и доктор Д'Эвелин, и другие, общение с которыми он, несомненно, ценил и находил чрезвычайно полезным.

В 1911 году умерла его первая жена, Фанни Данн. Она не приняла Веру, когда это сделал ее муж, но постепенно поверила в Бахауллу и Его Откровение.

Осенью 1912 года Абдул-Баха приехал в Сан-Франциско. Было время, когда Он отказался от Своего плана приехать на тихоокеанское побережье. Бахаи этого региона были, конечно, сильно огорчены, и девять из них собрались для того, чтобы как следует помолиться о том, чтобы Он мог изменить Свой план и приехать. Эта молитва возымела действие. Абдул-Баха телеграфировал, что Он придет! Бескрайняя радость наполнила сердца верующих. Они приготовили для проживания Его и Его спутников трехэтажный дом. Данн, стремящийся оказаться как можно ближе к Учителю, снял комнату в соседнем отеле. В ночь приезда Абдул-Баха он ждал на тротуаре напротив дома Абдул-Баха, чтобы мельком увидеть Его, когда Он вышел из такси и поднялся по ступенькам дома.

Свою встречу с Абдул-Баха позже он сам описал как оказавшую на него огромное влияние. Пронзительный взгляд Абдул-Баха, Его живительные слова, он чувствовал, что дали ему силу, которая впоследствии позволила ему стать духовным завоевателем континента. Эта встреча раздула огонь вселенской любви, которая тлела в его сердце, и остаток его жизни был посвящен тому, чтобы распространять эту любовь в меру своих постоянно увеличивающихся способностей. Он не только нес знание об Учении Бахауллы другим, но и щедро оказывал материальную помощь тем, кто в ней нуждался. Строго экономя на расходах на себя, он всегда имел средства для поддержки институтов Веры Бахаи и тайной помощи в чрезвычайных ситуациях другим.

Вскоре после визита Абдул-Баха в Сан-Франциско сюда переехала женщина, оказавшая гостеприимство Данну в Уолла-Уолла, штат Вашингтон. Между этими двумя возникла и окрепла любовь, и они поженились. Сильное стремление сердца Хайда Данна было удовлетворено в этом втором браке. Ему хотелось открыть свой дом для продвижения Веры Бахаи. Теперь это желание исполнилось. Его дом стал радостным местом сбора друзей, как старых, так и новых. Цветные и белые, богатые и бедные, независимо от религии и национальности, все здесь чувствовали себя как дома.

В период 1912–1918 гг. Данн каждый миг, который мог выделить в своем занятии бизнесом, посвящал распространению «Благой вести» об Откровении Бахаи.

В 1918 году, когда прибыли Скрижали Абдул-Баха [Скрижали божественного плана], призывающие американских бахаи отправиться во все части света распространять Учение, Данн немедленно решил откликнуться, отправившись в Австралию, где, он чувствовал, что сможет служить наилучшим образом. Об этом решении он написал: «Это было всё очень просто — волна, которая вошла в нашу жизнь, овладела нами и удовлетворила всякое желание служить нашему любимому Делу, Делу Бахауллы и Его славному Завету. Мать (он всегда назвал г-жу Данн матерью, так же как она назвала его отцом [прим. пер.: матушка, батюшка?]) читала воззвание Абдул-Баха … к Соединенным Штатам и Канаде, и Его призыв был настолько проницательным и волнующим, что пронзил наши сердца. В одной части Он сказал “О, если бы я, пеший и нищий, мог отправиться в те края, чтобы, возглашая клич "Йа Баха-уль-Абха" в городах и селах, в горах, долинах и над морями, распространять там Божественное Учение! Но, увы, сие мне недоступно”. Мать подняла голову и сказала: «Отправимся, отец?» «Да», — был мой ответ, и никаких дальнейших обсуждений не последовало. Мы вернулись в Сан-Франциско (они были в отпуске), и через несколько месяцев уведомление о моей отставке было отправлено (в мою фирму), все дела закончены, и были сделаны приготовления для нашего скорейшего отбытия по морю».

Он писал: «Затем открылись возможности, которые мы так ждали, и мы пересекли Большую пустыню и достигли Западной Австралии и начали нашу кампанию бахаи с большим успехом… Здесь в г. Перт … мы имели честь и счастье встретиться с дрогой Мартой Рут. После чего последовала успешная кампания по обучению».

Выдающиеся странствующие бахаи из Северной Америки помогали семье Данн в процессе привлечения внимания средств массовой информации и расширения общин бахаи Австралии и Новой Зеландии в период их становления: Марта Рут в 1924 и 1939 годах, Зигфрид Шопфлокер дважды в 1920-х и опять в 1936 году, Кит Рэнсом-Келер в 1931–32, и Лоули Мэтьюс в 1934 году.

Хайд Данн скончался в Сиднее 17 февраля 1941 года.

В 1952 году Шоги Эффенди посмертно возвел Хайда Данна в ранг Десниц Дела Божьего.

По материалам The Baha’i World, № 9, стр. 593–596. Фотографии © Bahá’í International Community

Текст на русском неполный. Есть больше текста про Хайда Данна на английском. Желающие помочь с переводом могут написать по адресу Этот адрес электронной почты защищён от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.

Дополнительно о Кларе и Хайде Данн смотрите эту страницу...

Адельберт Мюльшлегель

1897–1980

Адельберт Мюльшлегель родился 16 июня 1897 года в Берлине. Его отец был военным врачом на службе у короля Вюртемберга, что повлияло на выбор профессии молодого Адельберта. Его мать была дочерью пастора Биберах, и она передала своему сыну стремление к духовным ценностям. Адельберт охарактеризовал свое детство, часть которого провел в Штутгарте, как радостную пору. Он много лет жил в доме с большим садом. Его родители уделяли ему много любви и внимания. У него был пример благочестивой и сияющей души его матери, а также отцовские дисциплина и поощрение занятием спортом. Кроме того, у него была очаровательная маленькая сестра, которая позже эмигрировала в Восточную Европу и приняла там Веру.

Во время Первой мировой войны Адельберт служил в медицинском корпусе и напряженно пытался согласовать в себе суровые реалии медицины со стремлением к духовному просветлению. Учеба по медицине привела его во Фрайбург, Грайфсвальд и Тюбинген. Он все больше убеждался, что наступает новая эра, и он стал настоящим искателем. В 1920 году он получил письмо от своей матери, в котором она рассказала, что нашла новое и универсальное Дело — Веру Бахауллы. Он изучил несколько текстов, которые были доступны в то время, понял, что это истина, которую он искал, и принял Веру. В 1922 году он открыл свою первую медицинскую практику в Штутгарте. Затем последовало время внутренней борьбы за то, чтобы согласовать свою профессию и личную жизнь с Учением. Он принимал участие в жизни общины Штутгарта, выступал с докладами и написал мелодраму для третьего «конгресса бахаи», состоявшегося в сентябре 1924 года. Два года спустя он женился на Херме Вейдл. У них было две девочки и три мальчика, один из которых умер в раннем детстве. Херма была великолепной матерью и близким товарищем Адельберта во всей его деятельности бахаи, пока она не была призвана в Царство Абха в 1964 году. Они получили большую привилегию — совершить паломничество вместе в 1936 году и находиться в присутствии Шоги Эффенди, который вместе с Адельбертом совершил на четверть часа прогулку по саду.

Затем пришло время в 1937 году, когда Вера была запрещена в Германии. На протяжении всех лет Второй мировой войны Адельберт оставался со своей семьей в Штутгарте в качестве врача. Их квартира была разбомблена. В 1945 году в своем новом доме Адельберт и Херма создали настоящий центр деятельности бахаи и, кроме того, место, куда многие молодые иранские бахаи обращались по прибытии в Германию. Теплая атмосфера, полная юмора, окутывала всех. Если возникали какие-либо земные трудности, что не было необычным в те послевоенные годы, Адельберт сочинял песню, освещающую проблему. Он продолжал выполнять переводы литературы бахаи и расширил свои познания в ряде европейских языков. Он написал много статей на тему бахаи, которые появлялись в различных публикациях. В течение многих лет до января 1958 года он служил членом Национального Духовного Собрания Германии и Австрии и часто был его председателем.

В феврале 1952 года Адельберт Мюльшлегель был назначен Десницей Дела Божьего, а с 1959 года посвятил все свое время служению Вере. В 1957 году один глубокий духовный опыт сильно повлиял на него, подготовив его к жизни, полностью посвященной служению Бахаулле. В тот год, когда возлюбленный Хранитель скончался, Аматуль-Баха Рухийя Ханум попросила Адельберта омыть тело Шоги Эффенди перед погребением. Сопутствующие этому переживания лучше всего передать его собственными словами:

«В тот час со мной произошло что-то новое, о чем я не могу даже через несколько дней говорить, но я могу упомянуть мудрость и любовь, которые я почувствовал, изливались на меня. В той комнате, которая для мирских глаз выглядела бы совершенно иначе, находилась огромная духовная сила, которую я своей жизни ощущал только в Святых Гробницах. Моим первым впечатлением был контраст между оставленным телом и величественным, преображенным лицом, берущая за душу картина радостной победы вечного над преходящим. Мое второе впечатление, когда я молился, думал и тщательно делал то, что я должен был сделать, заключалось в том, что в этой степени посвящения Божьему делу я должен трудиться всю свою жизнь, а человечество должно трудиться тысячу лет, чтобы построить «Царство» на земле; и моя третья мысль состояла в том, что, когда я омывал его конечности и помазывал его, я благодарил те возлюбленные руки, которые трудились и писали, чтобы утвердить Завет, те ступни, которые передвигались для нас, те уста, которые говорили с нами, ту голову, которая думала о нас, и я молился, размышлял и молил, чтобы за короткое время, оставленное мне, члены моего тела могли поспешить следовать по его пути служения; и моя последняя мысль была о моем собственном страдании, потому что я чувствовал, насколько недостойны мои руки, чтобы помазать то благословенное чело розовым маслом, как это делали старинные Мастера со своими учениками; и еще, какие привилегии, какие обязанности ложатся на нас, живых, чтобы оберечь то, что прошло и смертно, пусть оно будет таким возвышенным. В этот час вместилось много милости, любви и мудрости».

Десница Дела Адельберт Мюльшлегель был одним из Главных попечителей Дела, которые вели его по темному коридору с 1957 по 1963 год, до тех пор, когда был избран Всемирный Дом Справедливости. За это время он посетил многие европейские страны, помогая увеличить количество Национальных Духовных Собраний — с трех в 1953 году до шестнадцати в 1963 году. В 1958 году доктор Мюльшлегель и его жена отправились пионерами из Штутгарта в различные центры и, наконец, в Тюбинген, где Херма скончалась в 1964 году после тяжелой и продолжительной болезни, во время которой за ней ухаживал ее муж. Яркий луч света оставил этот мир, чтобы продолжить свое служение в другом мире и помогать в этом ее дорогому мужу.

После смерти своей жены в 1964 году доктор Мюльшлегель переехал в Вену, чтобы помочь укрепить всё еще испытывающую трудности национальную общину. Секретарем Национального Духовного Собрания была Урсула Колер, которая через год стала его женой и близким товарищем. Затем, в 1970 году, когда Швейцарии потребовалась помощь в открытии одного из ее франкоговорящих кантонов, доктор Мюльшлегель зарегистрировался во Фрибургском университете, чтобы получить вид на жительство. Вскоре во Фрибурге с его помощью и помощью его жены была создана жизнеспособная община. Из Австрии и Швейцарии он продолжал совершать поездки по Европе. Когда в 1968 году Десницы Дела были освобождены для служения по всему миру благодаря созданию Континентальных Коллегий Советников, д-р Мюльшлегель предпринял свою первую поездку на другие континенты. В 1969 году по просьбе Всемирного Дома Справедливости он отправился в Азию, посетив Персию, Индию, Западный Пакистан (ныне Бангладеш) и Непал.

Достигнув своей цели в Швейцарии, доктор Мюльшлегель и его жена по предложению Дома Справедливости переехали в 1974 году в Хофхайм, Германия, что рядом с материнским храмом для Европы. Их дом снова стал центром гостеприимства бахаи, обогащенным великой мудростью д-ра Мюльшлегель, который делился своими знаниями с приезжающими сюда друзьями. Кроме того, он совершил поездки в Африку в 1971 и 1972 годах, а также в Южную Америку в 1975 году. Во время этих длительных поездок его сопровождала жена, и, хотя его сердце начинало сбоить, он все же чувствовал, что может выполнить еще одно служение, переехав в еще одну страну, источник столь дорогой его сердцу классической традиции, а именно, в Грецию. И вот в 1977 году, в возрасте восьмидесяти лет, он поселился с Урсулой на их последнем пионерском посту в Афинах. Первое Национальное Духовное Собрание Греции было избрано в этом году.

Настало время духовной зрелости для доктора Мюльшлегеля. Гармония его дома привлекала друзей отовсюду, и всем шло на пользу сочетание в нем любви и мудрости. Этот верный служитель Дела, ограниченный в своих поездках, посвятил свое время изучению и подготовке книги о достижении зрелости в Деле. Господь вынул перо из его руки, прежде чем эта работа могла быть передана издателю. 29 июля 1980 года Десница Дела Божьего Адельберт Мюльшлегель присоединился к своему Возлюбленному и своим близким в Царстве Абха, оставив свою жену Урсулу продолжать служение при его содействии свыше. Он похоронен на берегах Средиземного моря, воды которого омывают его место упокоения и берега Святой земли, которую он так часто посещал, чтобы молиться в Святых Гробницах. Доктор Мюльшлегель порадовал множество друзей своими стихами; в 1977 году издательский фонд бахаи Германии опубликовал сборник в честь его восьмидесятилетия. Его последнее стихотворение описывает его преданность сущности жизни. Текст на языке оригинала помещен ниже.

Аннелиесе Бопп

Сокращенный перевод из The Baha’i World, №18, стр. 611–613.

Die Seele

So zart und klein bin ich, so rein
und so vom All durchglüht
Du gibst dem Keim
den Leib, das Heim.
O, bleib' um mich bemüht!

Ich wachse hier,
Du, glaub' es mir,
was heimlich in mir ruht.
Da leuchtet Er,
und das ist mehr
als Hirn und Herz und Blut.

Noch ferner Klang
zum schweren Gang
ins Zeitliche gebannt,
zu Freud und Zwang,
zu Jubelsang,
zu dir, mein Heimatland.

Adelbert Mühlschlegel (Греция)