(1829-1892)

Ака (Мулла) Мухаммад-и-Каини (Набиль-и-Акбар, Фазиль-и-Каини)

Один из девятнадцати Апостолов Бахауллы. Десница Дела Божьего.

Получатель от Бахауллы Скрижали Мудрости (См. Бахаулла. Скрижали, явленные после Китаб-и-Агдас / Духовное Собрание Бахаи России; Пер. с англ. – СПб.: Единение, 2004. – 240 с. Стр. 121.)

Среди тех, кто, проделав путь в Багдад, предстал пред очи Бахауллы, самым образованным и эрудированным, бесспорно, является Мулла Мухаммад-е Каини, которого впоследствии Бахаулла назвал Набиль-и-Акбар. (не путать с Набилем Азамом, знаменитым историком Бахаи, автором «Вестников рассвета»). Этот замечательный человек был наделен мощным интеллектом и незаурядными способностями. Его считали самым талантливым среди ученых мужей. О высоком уровне его знаний может служить тот факт, что после нескольких лет домашнего обучения он отправился в Ирак, где почти шесть лет изучал теологию и сопутствующие исламскому праву дисциплины. Его учителем был прославленный муджахед (доктор исламского права) из Кербелы, глава шиитской секты, Шейх Муртидай-е Ансари, благосклонный к Вере. Требования этого богослова к ученикам были так велики, что за всю его жизнь он удостоил титула муджахеда только троих.

Набиль-и-Акбара считали одним из самых знаменитых ученых в Персии. О нем знали во всех концах страны. Как-то он разговаривал, не назвав себя, с богословами из отдаленного Кирмана и привел слушателей в полный восторг своими великолепными речами; слушая его, они заметили, что в стране лишь одному тягаться с рассказчиком в знании и учености — Мулле Мухаммад-е Каини (т.е. самому Набиль-и-Акбару). Он принял Веру Баби приблизительно в 1853 году. Через шесть лет, находясь в Багдаде, он отправился навестить Бахауллу. Бахаулла встретил посетителя и оказал ему честь, позволив остаться во внутренних покоях Его дома, где обычно принимали визитеров, и велел Мирзе Ага Джану принять гостя. Ниже приведен отрывок из рассказа Набиль-и-Акбара о пребывании в доме Бахауллы:

«Однажды я беседовал в комнате с Муллой Мухаммад Садик-е Курасани, известного как Мукаддас. Это был образованный человек огромного благородства и высокого положения. Во время нашего разговора в комнату вошел только что вернувшийся из города Бахаулла в сопровождении князя Мулк Ара, ведущего Его под руку. Мулла Садик, исполненный благоговения и чувства торжественности наступившего момента, пал ниц к стопам Бахауллы. Это Бахаулле не понравилось; Он сердито упрекнул Муллу Садика, приказал ему немедленно подняться и затем вышел из комнаты, сопровождаемый князем.

Я был удивлен и ошеломлен поведением Муллы Садика, поскольку не ожидал такого поведения от такой важной персоны. Увидев также и реакцию Бахауллы, я неодобрительно высказался относительно поступка Муллы Садика: «Вы занимаете очень высокое положение среди ученых мужей и, главное — вам выпала честь предстать перед самим Бабом. Ваше место рядом с Буквами Живого и вы один из Очевидцев Промысла Баба (несколько верующих были наречены Очевидцами Байана — Материнской книги Откровения Баба, чтобы свидетельствовать о подлинности и истинности Божьего слова до прихода «Того, Кого Явит Господь», т.е. Бахауллы. С Его появлением не будет необходимости в деятельности Очевидцев). Да, Бахаулла выдающаяся личность из благородной фамилии, и Его предки занимали высокие посты в правительстве. Да, Он подвергался преследованиям и заточению, когда принял Божье Дело; верно, Его имущество было конфисковано, а Он выслан из родной страны. Однако вы вели себя по отношению к Нему так, словно вы недостойный слуга перед прославленным Господином». Мулла Садик воздержался от ответа. Он был упоен случившимся, его лицо светилось счастьем. Он лишь сказал мне: «Я молю милосердного Господа, чтобы Он разорвал для тебя завесу и осыпал тебя щедрыми дарами».

После этого случая я решил повнимательнее приглядеться к Бахаулле и Его поступкам. Чем больше я наблюдал, тем меньше находил знаков Его величия. Наоборот, я не нашел в его словах и делах ничего, кроме покорности, самоуничижения, раболепия и полной ничтожности. В результате я совершил ужасную ошибку, посчитав себя выше Бахауллы. Мое самомнение было так велико, что на встречах с друзьями я, как правило, занимал почетное место и присвоил себе право главного рассказчика, не давая возможности ни Бахаулле, ни кому-нибудь другому высказаться. Однажды Бахаулла собрал друзей в своем доме; встреча, как обычно, происходила в той самой большой комнате, вкруг которой, согласно Высочайшему Перу, собирается в поклонении народ Баха. Вновь я занял почетное место, Бахаулла восседал среди друзей и самолично подавал чай. Во время собрания возник какой-то вопрос. Уверенный, что никто, кроме меня, здесь не сможет разрешить его, я начал говорить. Все друзья внимательно слушали, и только Бахаулла, соглашаясь с моими рассуждениями, время от времени дополнял комментариями мой ответ. Незаметно инициатива перешла к нему, а я замолчал. Его объяснения были так глубоки, что океан его суждений накатил с такой силой, и благоговейный трепет пронзил все мое существо. Плененный его словами я испытал страшное смущение. Я был ошеломлен речами, которым не найдется равных по красоте и мощи. Больше я не слышал звуков его голоса. Только по движению Его губ я догадывался, что он еще продолжает свое выступление. Я был сильно смущен и обеспокоен тем, что занимал почетное место на собрании. Я нетерпеливо ожидал и наконец увидел, как Его губы сомкнулись, и понял, что он закончил свою речь. Словно обессиленная птица, вырвавшаяся из острых когтей сокола, я поднялся и удалился из комнаты. Я трижды с силой ударился головой о стену, упрекая себя за свою духовную слепоту».

Наконец у Набиль-и-Акбара открылись глаза. Он посетил и другое собрание, на этот раз в Казимейне, в доме Хаджи Абдуль-Маджид-е Ширази. На нем присутствовал и Бахаулла. Он рассказывал о загадках и источнике творения. Здесь перед Набиль-и-Акбаром раскрылся новый мир, наполненный смыслом; он считал каждое слово Бахауллы бесценным самоцветом. Все, что он до этого слышал и изучал всю жизнь, оказалось теперь детским лепетом. Поэтому он решил узнать прямо от самого Бахауллы о Его положении и написал Ему письмо, попросив Абдул-Баха вручить его Адресату. На следующий день он получил Скрижаль, в которой Бахаулла пролил свет на свое высокое положение. С получением этой Скрижали для Набиль-и-Акбара закончились поиски истины, поскольку во втором письме к Бахаулле он со смирением уверовал в Него как Высшего Явителя Бога и молил направлять его шаги на стезе служения Ему. Бахаулла указал ему вернуться в Персию и там учить Божьему Делу.

Он умер в 1892 г. вскоре после вознесения Бахауллы и был похоронен в Бухаре. Абдул-Баха попросил группу из 9 верующих посетить от Его имени могилу Набиль-и-Акбара и там исполнить Скрижаль о посещении, которую Он написал специально для этого случая. Спустя несколько лет Абдул-Баха распорядился, чтобы племянник Набиль-и-Акбара перевез останки из Бухары в Ашхабад. Перезахоронение оказалось своевременным и предусмотрительным шагом, так как вскоре по приказу властей кладбище в Бухаре уничтожили.

Большая часть текста взята из Stories of Bahá’u’lláh and Some Notable Believers by Kiser Barnes, стр. 235-239.