Среди иракских спутников Бахауллы особого внимания достоин один из них — хаджи сейид Джавад-и Кербелаи. Своим служением он оказал Вере незабываемые услуги.
Хаджи сейид Джавад-и был выдающимся учеником сейида Казима-и Рашти, а в ранней юности познакомился с прославленным шейхом Ахмад-и Ахсаи, основателем исламской секты Шейхи. Он отличался от остальных образованностью и знанием, набожностью и честностью. Он был сдержан в речах и кроток нравом, а его благочестивое поведение снискало любовь среди людей.
Хаджи сейид Джавад-и был одним из первых приверженцев Баба. Он знал Баба с Его детских лет, задолго до Декларации, и пленялся Его замечательными качествами, сильно и ярко проявлявшимися в Нем. Несколько лет спустя он прибыл в Бушир и почти полгода прожил под одной крышей с Бабом и Его дядей, занимавшихся там торговыми делами. Его привлекла личность Баба, и много раз ему доводилось находиться в Его присутствии, но ему никогда не приходило в голову, что Обещанным Ислама явится не из среды богословов или ученых.
В разговоре, записанном знаменитым ученым Веры Мирзой Абуль-Фазлом, хаджи сейид Джавад-и с восторгом вспоминает о том, как пришел в Кербеле к принятию Веры Баба:
«… В 1844 г. Мулла Али Бастами вернулся из Шираза в Кербелу, сообщив новость о появлении Баба и объявив, что сам он вместе с другими учениками уже удостоились Его присутствия. Весть мгновенно разлетелась и вызвала смятение в среде богословов, доверявших Мулле Али и почитавших его за набожность и благочестие.
Однако Мулла Али только упомянул титул и отказался назвать Баба по имени. Обычно он говорил: “Баб явился, и некоторые из нас находились в Его присутствии, но Он запретил нам называть его мирское имя, рассказывать, кто Он такой, или же упоминать о Его родственниках. Но скоро Послание Его облетит всех и Имя Его станет известно всем”.
Эта новость произвела поразительную сенсацию в Ираке. Все только и говорили о появлении Баба. Многие задумывались над тем, кто же такой Баб, но никому не приходила в голову мысль о Мирзе Али-Мухаммаде. И не мудрено — Баб в то время был еще юношей и занимался торговлей. Все без исключения полагали, что Баб — Врата Божьего Знания — выйдет из ученой среды, а уж никак не из купцов или ремесленников. А шейхиты, в частности, считали, что Вратами будет кто-нибудь из первых учеников Сейида Казима.
Как-то раз я пригласил к себе Муллу Али... Мы говорили об этом чудесном событии, но несмотря на тесные узы братства и любви между нами, он не подал мне никакого намека, благодаря которому я смог бы догадаться, кто же такой Баб. Вдруг меня охватило безрассудство. Шутя, я схватил его за руки и припер к стене... Я не отпускал друга и просил открыть мне имя этого Чуда. Но Мулла Али спокойно напомнил, что ему запретили это делать... И вдруг среди разговора Мулла Али нечаянно упомянул, что Баб попросил его собрать письма, написанные Им в Кербеле и переслать их обратно в Шираз. Едва я услышал это, как в мою голову с быстротой молнии врезалась мысль о Мирзе Али Мухаммаде. Хотя это показалось маловероятным, я захотел убедиться, а не он ли и есть Баб. Тогда я ринулся в свою комнату и принес оттуда несколько писем. Как только Мулла Али увидел печать Баба, то разразился слезами. От переполнявших чувств заплакал и я. Рыдая, Мулла Али не переставал умолять: “Я не назвал Его имени. Пожалуйста, не рассказывай никому о том, что случилось…” Не прошло много времени, как Баб объявил в Мекке о Своем положении, и новость облетела весь мусульманский мир, все узнали, кто такой Баб.»
Вскоре после этого разговора хаджи сейид Джавад-и отправился в Шираз и встретился с Бабом, на этот раз, как Его ярый приверженец. Он посвятил свою жизнь служению Делу в Кербеле. В этом городе в 1851 году он впервые встретился с Бахауллой. Он незамедлительно признал величие Бахауллы, но в Его славное положение уверовал лишь спустя некоторое время. Ниже следует перевод устного рассказа о его первой встрече с Бахауллой:
«...Я находился в Кербеле, когда до меня долетела весть о прибытии в город Бахауллы. Первым человеком, кто сообщил мне эту информацию, был Хаджи Сейид Мухаммад-и-Исфахани ("Антихрист" в религии Бахаи). До встречи с Ним я представлял Его благородным отпрыском, сыном визиря, но никак не полагал, что этот человек наделен беспредельным знанием и мудростью. Вместе с друзьями я отправился к Бахаулле. По заведенному обычаю друзья не входили в дом прежде меня — поэтому я вошел первым и занял почетное место. После того, как мы обменялись приветствиями, Бахаулла обратился к присутствующим и спросил, о чем ученики покойного Сейида (сейида Казима-и Рашти) обычно ведут речь на таких собраниях. Затрагивают ли они вопросы религии, когда встречаются с другими? Как поступят они, если Бог явит себя людям, отметет прежние установки и взгляды, принесет новое учение и перелистнет новую страницу Книги божественного знания? Как тогда они отнесутся к этому?
Бахаулла продолжал говорить и задавать подобные вопросы. И вскоре я понял, что мы, которым суждено слыть учеными и знающими людьми, потонули в невежестве, в то время как Он, кого мы принимали только за юного сына визиря, стоял на высочайшей вершине знания и мудрости. Испытав такое чувство, с тех пор я при встречах с Бахауллой смиренно садился у Его ног и воздерживался от разговоров. Я всегда внимательно слушал Его, чтобы Его знание и понимание пошло мне на пользу. Такое мое поведение всегда раздражало моего друга Хаджи Сейид Мухаммада. Однажды он упрекнул меня: “Ты ведь знаешь, что никто не считает Джанаб-е Баха каким-то особенным, так почему же в молчании и смирении сидишь перед Ним?” Я попросил друга не сердиться. Я ответил, что не могу знать, кто Он такой, но и не могу — Господь не велит — считать Его равным всем. Я полагаю, что Он единственный и неповторимый».
В начале 1852 г. Бахаулла вернулся из Кербелы в родной Тегеран и через несколько месяцев попал в Сиях-Чаль. Когда Бахауллу после заточения сослали в Ирак, хаджи сейид Джавад-и в то время находился в Кербеле. В течении 10 лет хаджи сейид Джавад-и был верным спутником Бахауллы в Иране, сумевшим разглядеть Его положение до Декларации. Когда Бахауллу отправили в Адрианополь, хаджи сейид Джавад-и последовал в Персию. Он жил в разных уголках страны и как никто другой служил Вере. До конца своих дней Он остался преданным и стойким приверженцем. Хаджи сейид Джавад-и умер в Кирмане примерно в 1882 г.
Текст по Stories of Bahá’u’lláh and Some Notable Believers by Kiser Barnes, стр. 359-363.
Биографии бахаи собраны на сайте BahaiArc в разделе жизнеописания.
