1814 - 1897

Ярким примером человека внутреннего видения служил Мулла Мухаммад Реза из Мухаммад-Абада, провинции Йезда. Это был богослов, известный своим благочестием, красноречием и мужеством. С первых дней он принял Веру Баби и стал в Йезде ярким светочем для последователей Баба. Мы приводим краткие сведения о том, как он признал положение Бахауллы.

Сразу после возвращения Бахауллы из Курдистана, известный Бабид, Резар-Рух, отличавшийся свой образованностью и умом, прибыл в Багдад и предстал пред Ним. Хотя он и встретился с Бахауллой лицом к лицу, он с первого раза не понял Его положения во всей славе Его. Вернувшись в Йезд, он показал Мулле Реза «Касиде-йе Варкайе», явленную мановением Пера Бахауллы. Только исходя из этой Скрижали Мулла Реза, благодаря чистоте своей души и ясности взора, признал Бахауллу и воскликнул с радостью: «Я могу увидеть Обещанного из Байана, который явился и восшествовал на трон слов сей Скрижали».

Резар-Рух, который посетил Бахауллу, запротестовал, услышав восторженные отклики Муллы Реза и заметил ему, что сам Бахаулла не делал подобных заявлений. Однако спустя некоторое время, Резар-Рух также принял Бахауллу и Его Веру, претерпел много испытаний на Его Стезе, а итогом его жизни стала мученическая смерть в деревне Мухриз близ Йезда приблизительно в 1868 году. История жизни Муллы Реза впечатляет слушателей. Следующий отрывок основан на фактах его биографии.

«Мулла Реза принадлежал к известному роду и, получив образование, стал мусульманским священником. С того времени, как он принял Дело и до самой своей смерти в тегеранской тюрьме, вся его жизнь была отдана учительству. Его должно считать великим героем, которому Всевышний поручил объявить о Его Миссии в первые дни Дела и которому даровал разящую мощь слов Своих, с помощью коих он разрывал покровы невежества и предрассудков, постоянно страдая и испытывая страшную боль. В самом деле, редко выдавался день, когда бы ему не приходилось пить из чаши горестных испытаний, которую он подносил к губам с чувством глубокой радости и удовлетворения.

Мулла Реза был старым человеком, высокий рост и статность выдавали его благородное происхождение. Его манера поведения заключала в себе редкое единство откровенности, юмора, красноречия и исключительного мужества. Всеми этими качествами управляла его страстная любовь к Бахаулле. Известно, что не нашлось другого, такого же выносливого в испытаниях человека, каким был Мулла Реза. Как достоверно рассказывали о нем друзья, после ареста за свою деятельность и перед высылкой из города, губернатор приказал, чтобы бастинадо провели на семи перекрестках за один день, дабы отвратить горожан от новой Веры. На каждом отведенном для наказания месте Мулла Реза снимал свою аба (накидку), чалму, носки, складывал их на расстеленный на земле носовой платок, затем ложился на спину и, просунув ноги в веревочные петли и прикрыв лицо краем халата, просил мучителей продолжать наказание. За все время этой многоразовой пытки он ни словом ни жестом не показал, что чувствует нестерпимую боль. Его необыкновенное спокойствие во время чудовищного наказания в какую-то минуту заставила поверить ошеломленных соглядатаев, что жертва лишилась чувств. Однако, когда они открыли его лицо, то увидели, что он как ни в чем не бывало, прочищает зубы!

Мулла Реза был высокообразованным, многознающим и смелым учителем. Никто не превзошел его в красноречии и знании Корана, исламских законов и традиций. Когда он находился в тюрьме Тегерана, его несколько раз просили ответить на вопросы о Вере в присутствии князей и знати. И на каждой встрече с ними он одерживал верх над знатными оппонентами и обнажал их невежество и абсурдность высказываний.

Не задумываясь об опасностях и не принимая во внимание никакие расчеты, Мулла Реза был необыкновенно смел и искренен в своих поступках и суждениях. Он всегда находил нужное слово, которое било точно в цель. Он не искал, «кого бы поучить; более того, почти каждая встреча с людьми «открывала» ему возможность рассказать им о Деле. Жизнь в заключении, как бы ужасна и трудна она ни была, не смогла сломить его героический дух и помешать ему смело распространять Веру. Наоборот, тюрьма дала ему новые возможности и духовные силы, которые он осознал и использовал во всей полноте, не страшась, что дерзкая манера публичного выступления перед фанатично настроенными заключенными и властями сулит новые тюрьмы и принесет страдания не только ему, но и друзьям, разделившим с ним тяжкую участь. Как повествует его сотоварищ по заключению, Сейид Асадуллах-е Куми, “эти публичные обсуждения иногда перерастали в горячие споры, что позволяло фанатикам, искавшим любого повода для раздора, отпускать колкости и сыпать оскорбления. Мы часто замечали ему, что эти невежи, оскорбляющие Дело, вовсе не искатели правды, а всего-навсего смутьяны. Но он утверждал, что Дело Божье велико, и потому на его пути встретятся сильные противники, а те, кто пытаются очернить его честное имя разного рода поношениями и оскорблениями, несомненно не причинят ему никакого вреда. Их поступки, заверил он, на самом-то деле всем демонстрируют их глупость. Эти люди похожи на глупцов, тщетно пытающихся плюнуть на солнце”.

“Снова и снова спорили мы с Муллой Реза, — рассказывает далее Сейид Ассадуллах, — просили и требовали быть сдержанней и оставить беседы, но все наши увещевания ни к чему не привели. Как только положение ухудшилось и впереди замаячили новые тюрьмы, чувство тревоги и страха подтолкнули нас сделать шаг, который вскоре обрушился на него волной тяжких испытаний и океаном скорби для всех нас. Опасаясь неприятностей, мы пошли к начальнику тюрьмы и попросили его поговорить с Муллой Реза, чтобы тот не вел с заключенными разговоров о Деле Господа, надеясь, что его слова и власть начальника изменят поведение нашего друга. Но увы! Как мало мы знали тогда о том, что нет на земле такой силы, боли и муки, способной сломить дух или разубедить этого старого Божьего человека оставить учительство ради своей безопасности или личной выгоды. Поэтому, когда он отказался последовать приказу начальника тюрьмы, тот рассвирепел и приказал тюремщикам подвергнуть Муллу Реза телесному наказанию. Те вывели заключенного на тюремный двор и высекли самым жестоким образом. Однако несмотря на свой преклонный возраст и полную лишений тюремную жизнь, Мулла Реза за все время наказания оставался неколебим как скала. Он не шелохнулся, не издал даже самого слабого стона, и на лице его не запечатлелось ни следа боли. Казалось, он в один миг лишился чувствительности. Всех друзей потрясла увиденная картина, и едва наказание окончилось, я бросился к нему выразить свое сочувствие и прикрыть его раны. Муллу Реза сильно удивило мое поведение, и он торжественно воскликнул: «О Сейид Асадуллах! Ты в самом деле считаешь, что мне больно? Я чувствовал себя как опьяненный слон и не ощутил ни малейшей боли. Я был пред Бахауллой и беседовал с ним»”.

Кроме бахаи, среди заключенных находился человек по имени Гулам Реза Хан, который стал свидетелем этой ужасной сцены. Увидев сверхчеловеческую выносливость Муллы Реза, он был потрясен до глубины души; интерес и удивление заставили его задуматься над увиденным. Его поиски истины вскоре увенчались успехом, и в итоге он стал достойным приверженцем. Когда этот человек вышел из тюрьмы, его спросили, как случилось, что он стал бахаи. “Меня осветили лучи плеток. — сказал он и добавил. — Если бы мне прочитали сотни стихов из Корана или привели бы тысячи доказательств, чтобы уверить меня в данном Послании, то ничто бы не повлияло на меня так, как невозмутимое спокойствие, с которым старый и стойкий Мулла Реза сносил наказание”.

Ниже мы приводим другой рассказ Сейида Асадуллаха. “Среди заключенных находился бедный еврей. Однажды Мулла Реза подозвал меня и сказал: «Видишь этого еврея; как он несчастен и одинок. Никто из мусульман не разговаривает с ним и обходит его стороной, никто из них не разрешает ему пользоваться общественной баней, поскольку считают его нечистым. Взгляни, как грязна и ветха его одежда. Не поможешь ли ты мне искупать этого беднягу на тюремном пруду?» Он так долго настаивал, что я наконец согласился помочь ему в такой неприятной работе. Мы заставили еврея сесть на берегу пруда и стащили с него грязную одежду, едва прикрывавшую немытое тело. Потом я окачивал его с головы водой, в то время как Мулла Реза отмывал и стирал грязь с его тела. Вымыв еврея, Мулла Реза принес для него чистую одежду. Все это время еврей находился в замешательстве: «Вы ангелы в человеческом обличье или люди?» — бормотал он. «Почему, не будучи евреями, вы так добры и великодушны ко мне?» — спросил он. «О несчастный! — воскликнул Мулла Реза. — Ничто, кроме слов Отца Вашего, не побудило меня умыть и одеть тебя. Но увы! Ты ведь не знаешь, что говорил Ваш Отец, не так ли? И никогда не слышал ты слова Его: «Живите с народами всех религий в любви и согласии»”.

Мулла Реза был человеком незаурядного ума и поведения. Он поднялся до высот, с которых видел в каждом предмете символ или отражение славы Бахауллы и любовь к Нему доминировала над всем его существом, ей он подчинял каждый свой импульс. Мирза Хусайн-е Занджани, другой заключенный бахаи, сообщает о Мулле Реза следующее: “16 месяцев я был рядом с ним, предложив служить ему. Я готовил ему пищу, стирал и делал все от меня зависящее, чтобы ему было удобно. Однако он редко благодарил меня, а обычно говорил: «Благодарю Благословенную Красоту за удобства и помощь, которые Он оказал мне». Когда я приносил пищу, он всегда говорил: «Я приношу тебе благодарность, о Бахаулла». А когда ему случалось что-нибудь подарить или оказать услугу другим, он произносил: «Я дарю это Бахаулле». Однажды к нам привели заключенного, на котором не было рубашки. Увидев его, Мулла Реза повернулся ко мне и сказал: «Этот бедный юноша — слуга Бахауллы, хотя он и не знает своего Повелителя. Поскольку он полураздет, будет лучше отдать ему нашу запасную рубашку. В тюрьме не нужна рубашка про запас; это своего рода роскошь и можно обойтись без нее». Я ответил: «Хорошо, надевайте чистую рубашку, а юноше я отдам ту, которая сейчас на вас». Услыхав мое предложение, Мулла Реза потерял выдержку и грубо закричал на меня: «Ты понимаешь, что говоришь! Ты предлагаешь мне надеть чистую рубашку, а грязную вручить Благословенной Красоте! Как осмелился твой язык произнести такое? Разве ты не бахаи? Бахаулла говорит, что доброта не станет добротой до тех пор, пока мы не отдадим другому то, что дорого нам самим. Хотел бы я знать, когда ты это уразумеешь?»”

Мирза Хусайн продолжает: “На заре правления Музафар-ад Дин Шаха (1896 -1907) друзья в Тегеране несколько раз обращались к нему с просьбой освободить нас и наконец шах издал такой указ. В день нашего освобождения нас повели в цепях по заполненным людьми улицам к дому Фараш-Баши (начальник полиции), где мы под конвоем ожидали конца необходимым формальностям. В то тревожное время мы умоляли и предостерегали Муллу Реза хранить выдержку и молчание, чтобы неосторожным словом в адрес властей не создать новые трудности и причинить страдания. Но, невзирая на наши постоянные опасения и вопреки нашему совету, он вошел в соседнюю комнату и присоединился к разговору учеников фанатичного и злобного Сейида. Мы слышали, как беседа переросла в горячий спор. Мулла Реза выпускал целые обоймы доказательств, подкрепляя их потоком цитат из Корана. Враждебно настроенная группа была почти разгромлена и поскольку никто из них не смог привести контраргументов, они в истерике и злобе стали наносить удары Мулле Реза, выпроваживая его из комнаты. Но на этом трагическая история не закончилась, а привела к печальным последствиям. В тот же день, вследствие злонамеренных козней вероломного Сейида, Мулле Реза приказали вернуться в тюрьму, в то время как остальные были освобождены. «Такой поворот событий наполнил наши сердца скорбью и тревогой, но ничуть не взволновал Муллу Реза. Он оставался, как всегда, честным, счастливым, непреклонным и общительным. Но поскольку теперь в тюрьме не было никого, кто бы смог присмотреть за ним, тяготы заключения сильно сказались на его больном и старом организме и ускорили его путешествие к брегам вечности. Его дни, полные страданий, были сочтены, а его лучезарная душа спустя только десять дней с момента этого последнего заключения воспарила к обители Возлюбленного. В двух прекрасных Скрижалях в память о Мулле Реза Абдул-Баха говорит, какое славное положение занимал тот и как учитель, и как мученик, и какой героический пример явил он, служа Божьему Делу».

Несмотря на то, что Мулле Реза хватило только прочитать одну Скрижаль, чтобы понять положение Бахауллы, другие в поисках правды лишились такого видения и из-за своей учености тратили время на то, чтобы увериться в истинности Послания Бахауллы.

Текст по Stories of Bahá’u’lláh and Some Notable Believers by Kiser Barnes, стр. 385-392.