Муса Банани
1886-1971
Муса Банани родился в еврейской семье в Багдаде в 1886 году. Ему было четыре года, когда умер его отец. Последовавшие за этим годы чрезвычайных трудностей и материальных и эмоциональных лишений были лишь частично облегчены заботой и состраданием старшего брата. Муса ушел из дома и перебрался в Персию, когда ему едва исполнилось двенадцать. Суровая борьба за существование не оставила ему возможности для учебы. До конца своих дней он мог читать и писать только на персидском и арабском языках используя написания букв на иврите, как его научили в детстве.
В Персии его старший брат познакомился с бахаи и принял Веру, но Муса Банани не интересовался духовными заботами своего брата. В 1911 году он, торговец, жил в персидском городе Керманшах, когда произошло событие, которое изменило его жизнь. Выдающийся учитель-бахаи Фадил Мазандарани в сопровождении Сейида Абдул-Хусейн Ардистани выполняли поручение Абдул-Баха, и их путь пролегал через этот город. На собрании бахаи их сфотографировали с членами общины Керманшах, среди которых был и старший брат Мусы Банани. Вскоре после этого двух учителей-бахаи арестовали и подвергли жестокому обращению. Фотография использовалась властями, чтобы устроить облаву на бахаи и заставить их отречься от своей веры. Муса Банани был ошибочно арестован вместо своего брата из-за их физического сходства. В тюрьме он стал свидетелем решительного и героического отказа его сокамерника, хрупкого старика Абрара, отречься от своей веры, несмотря на жестокие пытки. Но Муса Банани был рад освободиться, сказав властям, что он не является верующим, и осыпав ругательствами вероисповедание бахаи. С этого момента Муса Банани испытывал глубокое духовное потрясение и смятение души. Он горько упрекал себя за то, что поносил Веру, о которой так мало знал. Его попытки развеять свое невежество относительно Дела привели к тому, что он стал бахаи.
Преобразование его жизни и ценностей было настолько полным, что поразило многих его товарищей. Одним из его первых решений после принятия Веры было намерение вступить в брак только с девушкой-бахаи, чтобы его дети твердо воспитывались в Вере. По иронии судьбы, спустя несколько лет после того, как он женился, он узнал, что его тесть не кто иной, как Сейид Абдул-Хусейн Ардистани, тот самый учитель бахаи, чей визит в Керманшах в 1911 году вызвал цепь событий, которые привели к принятию им Учения Бахаи.
В 1934 году Муса Банани совершил свое первое паломничество на Святую землю. Двадцать шесть дней были проведены в присутствии возлюбленного Хранителя, опыт, который возжег интенсивное пламя любви и преданности, которое растопило и переплавило саму суть Мусы Банани. Его преданность Шоги Эффенди оставалась отличительной чертой его характера до конца его жизни. Хранитель, в свою очередь, видел простоту, прямоту, неограниченную энергию и духовный потенциал Мусы Банани и развивал эти качества, одаривая его своей любовью. Уже на том этапе Хранитель сказал группе паломников, что Муса Банани «один равен тысяче». Некоторые не могли понять, почему Хранитель так распрекрасно отзывался о неграмотном человеке.
В Персии Муса смог направить свой деятельный и решительный темперамент на службу Вере. Его работа в качестве члена национального комитета, на который была возложена ответственность за выявление и приобретение исторических мест, связанных с Делом, увенчалась приобретением и последующим восстановлением дома, где Бахаулла родился в Тегеране.
В 1950 году, вскоре после того, как Шоги Эффенди призвал открыть Африку для Веры, Муса Банани совершил самый решительный шаг в своей жизни. Хотя его предприятие и деятельность сделали его довольно состоятельным человеком, он внезапно прекратил все свои коммерческие дела и уехал из Персии. Вместе со своей женой Самиха, дочерью Виолеттой, своим зятем Али Нахджавани и своей внучкой Бахийи, он в 1951 году отправился в Африку пионером и поселился в Кампале, Уганда, стране, которая до тех пор не была открыта для Веры Бахаи.
Если бы можно было подытожить характер служения Мусы Банани в Африке, то это лучше всего выразить как «мгновенное, точное и полное послушание» желаниям Шоги Эффенди. Именно его уверенное, обильное, без колебаний и мгновенное выполнение инструкций Хранителя приносило огромную радость Шоги Эффенди и заставляло его с такой любовью рассказывать о Мусе Банани окружающим. В 1952 году, когда он совершил свое второе паломничество, усилия по обучению в Африке уже приносили свои плоды. Это был захватывающий период в развитии Дела, и состоялось радостное воссоединение. Ежедневно возлюбленный Хранитель давал ему конкретные и подробные инструкции для последовательных этапов расширения и консолидации Веры в Африке. Но только когда семья Банани приготовились к отъезду в последний день их паломничества, Хранитель известил их, что уже объявил миру бахаи о назначении Мусы Банани Десницей Дела Божьего. Верный своему скромному характеру и с отличительной прямотой, Муса Банани возразил: «Я не достоин, я не умею ни читать, ни писать. Я не обладаю красноречием. Передайте эту мантию Али Нахджавани, который выполняет львиную долю обучения в Африке». Но Хранитель ответил: «Это твое влияние покорило континент. Очередь Али придет позже».
Последовавшие за этим годы напряженной деятельности явили подлинное духовное завоевание Африки, строительство материнского Храма для этого континента и создание все большего числа Региональных и Национальных Духовных Собраний. Муса Банани всегда был способен передать другим свое чувство срочности и всеохватности усилий. Весной 1954 года Хранитель по телеграфу поручил ему купить участок для материнского Храма Африки. Хотя Муса Банани только что перенес серьезную операцию на глазах, требующую интенсивного послеоперационного ухода и покоя, он прервал свой период восстановления, инициировал поиск и лично руководил им, и в течение недели смог сообщить Шоги Эффенди, что участок выбран и приобретен, — новость, которой Хранитель смог поделиться с миром бахаи в своем послании от 4 мая 1954 года.
Смерть Хранителя в 1957 году стала для него невосполнимой потерей, но это сделало его вдвойне решительным в выполнении планов Шоги Эффенди. Бахаи, которые общались с ним, были глубоко впечатлены его простой, природной духовной силой. В течение последних десяти лет своей жизни, когда он все больше становится ограниченным в своих физических возможностях — страдал от паралича одной стороны тела, ампутации ноги и потери зрения в одном глазу — блистательно качество его веры ошеломляло и покоряло всех. Когда он больше не мог передвигаться, его ежедневные молитвы были за те общины бахаи, которые испытывали бедствия.
В конце своей земной жизни он был по-настоящему вдохновляющим примером торжества духа над любым земным ограничением. Ранее он разбогател и воспитал семью бахаи; теперь он потратил бо́льшую часть своего материального состояния в последние девятнадцать лет своей жизни, открывая для Веры континент и добавляя тысячи людей к всемирной семье бахаи.
Он смотрел на свою прожитую жизнь с глубоким чувством смирения и благодарности. Он чувствовал, что Бог был чрезвычайно щедр к нему. Бахаулла дал ему всё в этой жизни, чего он когда-либо желал, и ему была предоставлена возможность возвратить это Ему. Его смерть в Кампале 4 сентября 1971 года и его погребение в его любимом месте на земле Африки, в тени материнского храма на этом континенте, стало изобильным исполнением его последнего желания.
The Baha’i World, XV, стр. 421 – 423. Фотографии © Bahá’í International Community
Телеграмма Всемирного Дома Справедливости
ГЛУБОКО СКОРБИМ УХОДЕ ГОРЯЧО ЛЮБИМОГО ДЕСНИЦЫ ДЕЛА МУСЫ БАНАНИ С БОЛЬШОЙ ЛЮБОВЬЮ ВСПОМИНАЕМ ЕГО САМООТВЕРЖЕННОЕ ЛИШЕННОЕ ТЩЕСЛАВИЯ ПРОДОЛЖИТЕЛЬНОЕ СЛУЖЕНИЕ КОЛЫБЕЛИ ВЕРЫ ЕГО ОБРАЗЦОВОЕ ПИОНЕРСТВО УГАНДЕ ДОСТИГШЕЕ НАИВЫСШЕЙ ТОЧКИ ЕГО НАЗНАЧЕНИЕМ В КАЧЕСТВЕ ДЕСНИЦЫ ДЕЛА АФРИКИ ПРИЗНАНИЕ ХРАНИТЕЛЕМ ДУХОВНЫМ ЗАВОЕВАТЕЛЕМ ТОГО КОНТИНЕНТА ПОГРЕБЕНИЕ ЕГО ОСТАНКОВ АФРИКАНСКУЮ ЗЕМЛЮ ВБЛИЗИ МАТЕРИНСКОГО ХРАМА ПОВЫШАЕТ ДУХОВНО СИЯНИЕ ТОГО БЛАГОСЛОВЕННОГО МЕСТА ГОРЯЧО МОЛИМСЯ СВЯТИЛИЩАХ РАЗВИТИЕ ЕГО БЛАГОРОДНОЙ ДУШИ ПУСТЬ АФРИКА СЕЙЧАС ЛИШИВШАЯСЯ ДОСТОЧТИМОГО СТОЙКОГО ПОБОРНИКА ЗАЩИТНИКА ВЕРЫ ПОСЛЕДУЕТ ЕГО ПРИМЕРУ ВОЗРАДУЕТ ЕГО СЕРДЦЕ В ЦАРСТВЕ АБХА ПЕРЕДАЕМ СЕМЬЕ САМЫЕ СЕРДЕЧНЫЕ СОБОЛЕЗНОВАНИЯ СОВЕТУЕМ ПРОВЕСТИ ПОМИНАЛЬНЫЕ СОБРАНИЯ ВСЕХ ОБЩИНАХ МИРА БАХАИ ПОДОБАЮЩИЕ СОБРАНИЯ МАТЕРИНСКИХ ХРАМАХ.
6 сентября 1971 г.
В Замбии существует школа, названная в честь Мусы Банани.
На нашем сайте имеются статьи о родственниках Мусы Бабани — Али Нахджавани и Бахийи Нахджавани
Дороти Ферраби
1904-1994
Дороти Ферраби (урожденная Кэнсдейл) родилась в Лондоне в 1904 году. Она стала бахаи в апреле 1934 года и сразу же приняла активное участие в Лондонской молодежной группе. «С самого начала я приняла Веру почти инстинктивно, а потом прочитала столько книг, сколько смогла найти. Почему-то я чувствовала, что должна подтвердить свою бессознательную веру, поэтому постепенно приобретала больше знаний и информации». Профессионально она была деятельным секретарем в организации «Левер», и была эффективным, очень ответственным секретарем — координатором Собрания, комитета или совета, — как многие будут помнить ее. В 1937 году вместе с Хасаном Бальюзи она стала совместным секретарем Лондонского Духовного Собрания, и такая совместная работа продолжалась несколько лет.
В 1941 году она была избрана в Британское Национальное Духовное Собрание и стала его секретарем. Многие из друзей в Англии высоко отзывались о работе Дороти Ферраби в годы войны. Тем не менее, она сама преуменьшала свою роль:
Во время войны кое кто из нас всё еще был в Лондоне. Некоторые были эвакуированы с предприятиями или увозя свои семьи, но довольно многие из нас всё еще оставались там. И мы продолжали свою деятельность несмотря на войну. Самое важное в Вере во время войны было то, что администрация держалась, административные органы функционировали, несмотря на все трудности. Во время налетов Национальное Собрание продолжило довольно регулярно собираться за пределами Лондона. Как только стало ясно, что налеты продолжатся (после одного-двух ударов, а однажды ночью мы вообще не пошли домой, и нам пришлось остаться всем вместе на всю ночь в Лондоне), мы организовались. Мы проводили встречи Собрания по воскресеньям утром. Мы проводили Праздники Девятнадцатого Дня довольно регулярно в ближайшую от даты субботу, так как это были тихие времена. И мы продолжали в том же духе довольно гладко — мы даже время от времени проводили публичные встречи. По дороге домой с работы я каждый день заглядывала в центр бахаи, чтобы убедиться, что он всё еще на месте, и забрать почту и т. п. — но я не могла задержаться, потому что мне нужно было спешить домой, пока еще ходил какой-то транспорт. Но после того, как всё успокоилось в 1941 году, всё стало намного проще — налетов не было всю войну ... У нас даже несколько человек во время войны стали бахаи, в том числе мой муж Джон.
Дороти непрерывно служила секретарем, казначеем или секретарем-протоколистом Национального Собрания в течение следующих двадцати лет, выйдя в отставку только тогда, когда она сопровождала своего мужа, Десницу Дела, Джона Ферраби, когда он стал одним из попечителей, избранных из числа Десниц, служить во Всемирном Центре после кончины возлюбленного Хранителя.
По мере того, как шли годы, и административный порядок бахаи обретал форму под руководством Шоги Эффенди, расширялось и служение Дороти Вере, и рос ее опыт. Она была членом Национального Духовного Собрания в 1944 году, которое, несмотря на продолжение войны, послало Шоги Эффенди предложение от Съезда о том, чтобы община приступила к осуществлению шестилетнего плана (1944-50). Ответ Хранителя был такой: «ПРИВЕТСТВУЮ СПОНТАННОЕ РЕШЕНИЕ, РЕКОМЕНДУЮ ФОРМИРОВАНИЕ ДЕВЯТНАДЦАТИ ДУХОВНЫХ СОБРАНИЙ НА ТЕРРИТОРИИ АНГЛИИ, УЭЛЬСА, ШОТЛАНДИИ, СЕВЕРНОЙ ИРЛАНДИИ И ЭЙРЕ МОЛЮСЬ О ВЫДАЮЩЕЙСЯ ПОБЕДЕ. ШОГИ РАББАНИ».
Поскольку в то время на Британских островах было только пять Местных Духовных Собраний, и все они находились в Англии, это обещало стать колоссальным начинанием, но благодаря силе Бахауллы, энергии всей этой крошечной национальной общины бахаи и великолепной поддержке друзей из других стран, в Ризван в 1950 году все праздновали великую победу. Так была заложена основа британской общины бахаи и создан плацдарм для начала ее зарубежной деятельности.
В Ризван 1950 года Хранитель объявил Африканскую кампанию (1951-53). Сразу же Национальное Собрание сформировало «Африканский комитет», и Джон Ферраби стал его первым секретарем. Друзья не теряли времени, и в декабре 1950 года первый пионер уехал в Африку, за несколько месяцев до официального начала плана.
Пять национальных общин (США, Иран, Египет и Судан, Индия и Британские острова) приняли участие в Африканской кампании, которую англичане координировали под руководством возлюбленного Хранителя. В 1951 году Дэвид Хофман стал секретарем Африканского комитета, а в 1952 году Дороти была назначена на эту должность.
В феврале 1953 года в Кампале, Уганда, состоялась первая из четырех межконтинентальных конференций Святого года, посвященного заключению Бахауллы в Сийах-Чаль и рождению Откровения Бахаи. Там начался десятилетний всемирный крестовый поход, объявленный Хранителем. Созванной Национальным Собранием Великобритании, на этой особенной конференции присутствовали Хасан Бальюзи, председатель Собрания; Джон Ферраби, секретарь; и Дороти Ферраби, член Национального Собрания и секретарь Африканского комитета.
В Ризван 1953 г. Африканская кампания была триумфально завершена. В 1950 году за пределами Египта и Судана лишь несколько отдельных бахаи приходились на огромные расстояния этого континента, растянутые как драгоценная нить жемчуга. Теперь весь африканский континент был открыт для Веры Бахауллы за два с небольшим года. В 1953 году Дороти и Джон вызвались поехать пионерами за границу, но Шоги Эффенди написал, что, хотя он и ценит их желание стать пионерами, он чувствует, что «это слишком сильно ослабит работу Национального Духовного Собрания», и посоветовал им остаться в Англии. Это ясно показало, насколько Хранитель ценил их работу как администраторов Дела.
В 1950 году Джон стал первым оплачиваемым секретарем Национального Духовного Собрания, что было одобрено Хранителем. Однако нет никаких сомнений в том, что такой шаг для человека, а тем более для семьи, стал испытанием веры. В Вере Бахаи нет карьерной лестницы, и выборы Собраний и их должностных лиц проводятся ежегодно. (Никто не знает лучше, чем секретарь, что Национальному Собранию всегда не хватает денег на любые цели.) Ферраби первыми шли по пути сияющего принятия на ниве служения.
Одновременно с тем, как продвигалась вся эта деятельность, на Британских островах развивался еще один институт, который всегда будет связан с Дороти — летние школы. Она стала регистратором и казначеем летней школы 1939 года, и год за годом именно Дороти поощряла, а часто лично осуществляла, поиск по всей стране помещений, подходящих для летней школы бахаи. И из года в год, будучи секретарем летней школы и часто ее председателем, именно Дороти сглаживала конфликты и устраивала ремонт, если эти помещения были повреждены из-за непослушного поведения (такого как установка доски для метания дротиков на дорогих дубовых панелях!). Программы этих летних школ внесли как ничто другое вклад в углубление понимания у посещавших их бахаи, многие из которых только недавно стали верующими.
Зимой 1953 года сначала Джон, а затем Дороти отправились в паломничество, что в те дни было более редким событием, чем теперь. Каждый из них имел честь оказаться в присутствии Шоги Эффенди.
В декабре 1954 года семья Ферраби стала первыми жителями-бахаи в недавно приобретенном национальном Хазратуль-Кудс по адресу 27 Rutland Gate, London, SW7. Не следует упускать из виду, что Дороти была не только великолепным администратором бахаи, она также была женой и матерью, всячески заботившейся о своей семье; можно было увидеть, как во время обеденного перерыва на заседании Национального Собрания, которое проводилось в выходные дни, она быстро и умело гладила школьную блузку своей маленькой дочери, готовясь к утру понедельника.
В 1954 году Дороти была назначена Европейскими Десницами Дела одним из первых членов Вспомогательной Коллегии. Она продолжила служить в Национальном Духовном Собрании, что в то время допускалось. Дороти отправилась в Кампалу, Уганда, снова в январе 1958 года, представляя Британское Национальное Духовное Собрание на первой конференции во второй серии четырех Межконтинентальных конференций. «Первая Африканская конференция была уникальной», — пишет Дороти. «Она проводилась внутри тента!» Она продолжает:
Хранитель сказал, что ее нужно провести в Кампале, Уганда, которая, по его словам, является духовным сердцем Африки. За год до конференции там неожиданно случилось ужасно много деклараций — маленькое массовое вступление в деревнях — и там не было подходящих зданий, где можно было бы провести конференцию. Кто-то в Америке нашел нам огромный тент, который мы установили в саду Хазратуль, и это было очень хорошо, потому что внутри было прохладно и имелась крыша, и там были стены с откидными матерчатыми створками, которые открывались. Для африканцев это было очень замечательно, потому что, когда они уставали и начинали скучать и их внимание рассеивалось, они могли спокойно выскользнуть наружу, посидеть на травке и расслабиться, а затем, когда пожелают, снова вернуться обратно. Тент прекрасно подходил для этой конкретной конференции — это было чудесно. Это была первая Межконтинентальная конференция, и мы с нашими пионерами организовали ее, и это было очень захватывающе...
Когда я уехала жить на Святую землю, там были четыре Американские Десницы — Милли Коллинз, Лерой Айоас, Хорэс Холли, и Пол Хейни. Пол был опорой Десниц, так как он выполнял бо́льшую часть рутинной работы и занимался делопроизводством. Он был совершенно замечательным человеком. Хорэс Холли был веселым, и у него было прекрасное чувство юмора. Он мог часами развлекать вас, рассказывая смешные истории и заставляя вас смеяться. Когда посетителей не было, мы повадились спускаться на кухню около десяти вечера и делать себе по чашке кофе. Его жена, Дорис, приходила, и Джон приходил, и мы все сидели там за кухонным столом и пили кофе. Дошло до того, что примерно без четверти десять каждый вечер Хорэс заглядывал к нам и спрашивал: «Будете кофе?» И мы шли и пили кофе, а он рассказывал нам еще истории!
В июле 1960 года, после моего приезда, Хорэс сильно заболел. Ему вдруг стало хуже, и однажды вечером его жена заглянула к нам в гостиную и сказала: «Пойдёмте, поможете — Хорэс вышел в коридор и упал». Мы выскочили, а Дорис пошла к телефону, чтобы вызвать доктора. Я села на колени рядом с лежащим, и его голова была на моем колене. Джон и Пол достали матрас, на который они хотели его перевернуть и перетащить обратно в постель. Но вскоре после того, как его голова оказалась у меня на коленях, он тяжело вздохнул и просто умер там на полу. Он был похоронен на кладбище бахаи в Хайфе у подножия горы Кармель.
Проживающая в Хайфе в начале 1960-х годов, Дороти была назначена в качестве посредника между Святой землей и британским комитетом Всемирного конгресса, и поэтому она стала чаще приезжать в Лондон. Этот комитет отвечал за организацию празднования Величайшего юбилея в Королевском Альберт-холле в Лондоне сразу после выборов Всемирного Дома Справедливости в Ризван в 1963 году.
На самом деле я нигде не присутствовала на Всемирном конгрессе — я была слишком занята организацией — но я присутствовала на последней сессии. Там с одной стороны был ящик (закрепленный), к которому была подключена система громкоговорителей, а у меня обычно имелось несколько объявлений, и я как правило подходила к этому месту примерно за десять минут до конца сессии, но люди уже пытались выйти. Основное, что мне запомнилось об этом конгрессе — это то, что я проталкиваюсь через полчища людей, идущих в одну сторону, и только я одна пытаюсь двигаться в противоположную, стараясь добраться до моей маленькой коробочки и, наконец, оказываясь там! Когда сессия закончилась, все стали говорить, а я визжала на них: «Пожалуйста, сохраняйте тишину и послушайте!» Я никогда до тех пор не знала, что могу кричать, пока не заорала на них на весь Альберт-холл. Но в целом все прошло очень хорошо, несмотря на некоторые загвоздки по пути!
Вернувшись с мужем на Британские острова после избрания Всемирного Дома Справедливости, Дороти стала членом Исполнительной коллеги. Это было образование внутри института Вспомогательных Коллегий, которое привело к назначению Континентальных Коллегий Советников Всемирным Домом Справедливости в 1968 году. Исполнительные коллегии не существуют в наше время. Дороти была назначена Домом Справедливости в число первых трех членов Континентальной Коллегии Советников по Европе. Она передвигалась по всей Западной Европе и в течение многих лет была секретарем Коллегии, служа в ней до 1985 года.
Вспоминать основные моменты жизни Дороти, это означает проследить развитие Веры Бахаи в течение большей части насыщенных событиями лет этой первой части Века Становления. Сама история Дела вплетена в жизнь этого выдающегося и преданного слуги Бахауллы.
При всем при этом, ее здоровье, особенно в последние годы ее служения в качестве Советника, было плохим. Во время поездки в Голландию Дороти сломала бедро, и потребовалась тяжелая операция. Шли годы, это начало ее беспокоить, и еще одна операция стала необходимой. Кроме того, она перенесла еще одну серьезную операцию, но уже на глазах. Не останавливаясь, она долгое время продолжала совершать поездки в Голландию и Данию выбирая самый экономный маршрут, как всегда она делала — на ночном пароме; в конце концов ее убедили начинать поездки по Европе, вылетая из аэропорта в Ист-Мидлендс, который был самым близким к тому месту, где она жила.
Когда Джон умер в 1973 году, Дороти переехала из Кембриджа в Ноттингем, а затем в сентябре она переехала жить в квартиру, примыкающую к дому ее дочери Бриджит Билс, и провела последние годы своей жизни в заботливом окружении Бриджит, ее мужа и троих внуков в деревне в Ноттингемшире. Она там и умерла 22 марта 1994 года и была похоронена на деревенском кладбище. Благословенные слова Абдул-Баха, кажется, особенно подходят к Дороти Ферраби: «И тогда, с развернутыми знаменами и под барабанный бой, войдем мы в пределы Всеславного и воссоединимся с Небесными Сонмами. Благо тем, кто творит великие дела». (Избранное из Писаний Абдул-Баха, п.210.4).
Бетти Рид и Филип Хейнсворт
Сокращенный перевод из IN MEMORIAM 1992-1997, Baha'i World Centre, 2010, стр. 136-141. Фотография © Bahá'í International Community
Также смотрите страницу о Деснице Дела Божьего Джоне Ферраби
Казем Каземзаде
(Казим Казимзаде)
1898-1989
Казем Каземзаде родился в 1898 году в г. Асхабад (Ашхабад), в Закаспийской области (ныне Туркменистан), когда она была недавно присоединена к России. Его дед, Хаджи Мухаммад Казим, как и многие персидские бахаи, нашел там убежище от преследований у себя на родине. В юности в Исфахане Хаджи Мухаммад Казим достиг присутствия Баба, а затем и Бахауллы в Багдаде и в Акке. Его сын, Ака Мухаммад Рида, известный как Арбаб, был одним из основателей общины бахаи Ашхабада и из строителей Дома Поклонения. Мать Казема была Ликаийа Ханум, внучка Миры Джалила, который принял мученическую смерть во время осады Зенджана, и его жены, Анбарниса, известной в истории бахаи как Умм-и-Ашраф. Отцом Ликаийа Ханум был Хаджи Иман, переживший осаду Зенджана и мученичества 1896 года в Тегеране.
В возрасте пяти лет Казем поступил в школу, которой руководили несколько выдающихся бахаи, в том числе Шейх Мухаммад Али Каини, посмертно названный Хранителем Апостолом Бахауллы. Именно от него и других ученых-бахаи Казем перенял владение персидским языком, любовь к поэзии и приобрел знание классического арабского языка.
В 13 лет Казем был зачислен в русскую классическую гимназию, школу, призванную предоставить европейское образование для сыновей российских чиновников в этой азиатской провинции. Обучение велось на русском языке, язык, которым Казем овладел в совершенстве. В детстве он освоил азербайджанский турецкий, а затем позже французский и английский языки. Именно в гимназии Казем познакомился с западной наукой и культурой и решил получить высшее образование в Москве, где изучал право и международные отношения.
Будучи студентом Московского университета, он женился на Татьяне Романовне Евсеевой, сокурснице и одной из ранних русских бахаи.
После окончания учебы Казем работал в посольстве Персии в Москве и продолжал там служить до 1940 года, когда он переехал в Тегеран, ушел из министерства иностранных дел и посвятил практически все свое время служению Делу, только иногда занимаясь юридической практикой. Он начал служить Делу в ранней юности, работая учителем в школе бахаи в Ашхабаде, редактором русской версии газеты бахаи «Хуршиде-Хавер» [«Солнце Востока»] и участником различных молодежных мероприятий. В Москве он был избран в первое Духовное Собрание этого города, прослужив в нем до его роспуска в 1929 году.
В 1928 году Казем совершил свое первое паломничество в Хайфу. Встреча с Шоги Эффенди тогда, и снова в 1941 году, была кульминацией его жизни.
К середине 30-х годов вся деятельность бахаи в Советском Союзе прекратилась, так как тысячи бахаи были арестованы и лишены свободы во время Большого террора [ежовщины]. Некоторые были депортированы в Иран, другие отправлены в концентрационные лагеря, где многие погибли. Казем стал связующим звеном между заключенными-бахаи и внешним миром. Дом Каземзаде использовался для упаковки посылок с едой и теплой одеждой для отправки в лагеря в Сибирь и Северный Казахстан.
В Персии Казем служил в ряде национальных комитетов бахаи, в Местном Духовном Собрании Тегерана, председателем которого он был несколько лет, и в Национальном Духовном Собрании, часто выполняя обязанности его секретаря. С созданием Вспомогательных Коллегий Десниц Дела Божьего Каземзаде назначили членом этого института. Он работал над переводом литературы бахаи на русский язык и проводил занятия для молодежи бахаи студенческого возраста. Выпускники этих классов вспоминают о них с благодарностью и восторгом.
В конце 1940-х и начале 1950-х в Персии происходили беспорядки. Духовенство шиитов вернулось в политику и оказывало влияние на правительство и провоцировало нападения на бахаи. Были стихийные убийства, но были и псевдосудебные разбирательства, нацеленные на уничтожение организационной структуры бахаи. Одним из таких случаев был суд над членами Духовного Собрания Йезда, которых обвиняли в провоцировании убийств в соседнем городе.
Члены Собрания Йезда были преданы суду в Тегеране в атмосфере ненависти и запугивания. Адвокаты не-бахаи, за одним заметным исключением, отказались защищать обвиняемых, несмотря на то, что их невиновность была совершенно очевидной. Каземзаде возглавил команду защиты. В зале суда, заполненном муллами и уличными крикунами, сыплющими проклятия обвиняемым и их адвокатам, Каземзаде в полной мере проявил себя как защитник Дела. Он обратился к суду поверх криков мулл и их приспешников, многие из которых размахивали ножами. Судьи действовали по указанию правительства и признали обвиняемых виновными, но никто не усомнился в несправедливости приговора.
Отмечая роль Каземзаде в этом и других случаях Шоги Эффенди называл его «Щитом Дела Божьего».
В 1956 году Каземзаде переехал в Соединенные Штаты. У него было слабое здоровье и ему сделали операцию. Когда его здоровье улучшилось, он смог возобновить нормальную деятельность.
Он преподавал персидский язык в Гарварде и Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе, писал для журнала World Order, преподавал в школах «Грин Эйкр» и Бош [учебные центры бахаи], ездил в Канаду, чтобы обучать русскоговорящих духоборов, служил в Местных Духовных Собраниях в Нью-Хейвен, штат Коннектикут, Кембридж, штат Массачусетс, и Санта-Моника, штат Калифорния, и стал первым доверенным по Хукукулла в Западном полушарии, служа в этом качестве в течение многих лет. Когда в бывшем Советском Союзе было разрешено открытое обучение, буклет, написанный им на русском языке, оказался весьма полезным.
Нельзя завершить это краткое описание, не упомянув личные качества и характер Казем Каземзаде. Истинный аристократ духа, учтивый и с чувством собственного достоинства, он был полностью лишен высокомерия и гордыни. Его честность, доброта и смирение покоряли всех, кто его знал. Воистину, он был человеком, у которого отсутствовали враги. Будучи глубоко преданным принципам Веры, он никогда не был фанатичным и никогда не навязывал свое мнение другим.
Казем Каземзаде скончался от сердечной недостаточности 14 ноября 1989 года в своем доме в Пасифик Палисадес, штат Калифорния, и был похоронен на Инглвудском кладбище рядом с могилой Торнтона Чейза. Всемирный Дом Справедливости 16 ноября направил телеграмму Национальному Духовному Собранию Соединенных Штатов:
ГЛУБОКО СКОРБИМ УХОДЕ ВЫСОКО ДОВЕРЕННОГО СТОЙКОГО ПОБОРНИКА КАЗЕМ КАЗЕМЗАДЕ. ЕГО ВЫДАЮЩЕЕСЯ СЛУЖЕНИЕ РОССИИ, ЕГО ОБРАЗЦОВОЕ УЧАСТИЕ В АДМИНИСТРАТИВНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ДРУЗЕЙ ИРАНЕ, В ТОМ ЧИСЛЕ ВЫПОЛНЕНИЕ ИМ ОБЯЗАННОСТЕЙ СЕКРЕТАРЯ НАЦИОНАЛЬНОГО ДУХОВНОГО СОБРАНИЯ ЭТОЙ СТРАНЫ, ЕГО РАБОТА НАД ПЕРЕВОДАМИ НА РУССКИЙ, ЕГО ВСЕГДА НЕОТСТУПНАЯ ВЕРНОСТЬ ИНТЕРЕСАМ ВОЗЛЮБЛЕННОГО ДЕЛА БУДУТ ВЕЧНЫМИ НАПОМИНАНИЯМИ О ЕГО САМООТВЕРЖЕННЫХ ДЕЯНИЯХ НА ПРОТЯЖЕНИИ НЕСКОЛЬКИХ ДЕСЯТИЛЕТИЙ. НЕСОМНЕННО ЕГО НАГРАДА ЦАРСТВЕ АБХА БУДЕТ ИЗОБИЛЬНА. МОЛИМСЯ РАЗВИТИИ ЕГО БЛАГОРОДНОЙ ДУШИ ИНЫХ МИРАХ. ПЕРЕДАЕМ ДОРОГИМ ЧЛЕНАМ ЕГО СЕМЬИ НАШИ ПОЛНЫЕ ЛЮБВИ СОБОЛЕЗНОВАНИЯ.
(Фируз Каземзаде)
The Baha’i World, стр. 945-947
Также смотрите исследование о первых бахаи Москвы
Некоторые издания К. Каземзаде на русском языке перечислены в библиографии книг бахаи на нашем сайте.
Антонина Аполло, урожденная Анисимова, появилась на свет в Таллине, Эстония, 3 ноября 1909 года. Ее мать была эстонской, а отец — русским. Она начала учиться в Финляндии и продолжала обучение в Таллине до 1928 года, когда ее семья переехала в Новосибирск, третий по величине город России. Позже она поступила на заочное отделение в Московский педагогический институт.
Антонина вышла замуж за Сецкина и жила с ним в Иваново. У них в 1930 году родился сын Валерий. Брак оказался неудачным и закончился разводом.
Обвиненная в шпионаже за то, что жила за пределами России и что знала несколько иностранных языков, Антонина была арестована в 1937 году и была сослана на пять лет в трудовой лагерь в Архангельске. Ее освободили только в 1947 году. Она вернулась в родную Эстонию, а в 1950 году ее арестовали во второй раз и отправили в лагерь для заключенных в Красноярском крае в Сибири. Там она познакомилась с Альбертом Аполлоном, эстонским журналистом, который также был заключенным, и вышла за него замуж. В 1956 году оба были реабилитированы и вернулись в Эстонию, где построили небольшой дом недалеко от Таллинна.
Антонина работала бухгалтером и учителем немецкого языка. Она была талантливым и плодовитым художником, эсперантистом, писателем и переводчиком. Она знала девять языков и писала стихи по крайней мере на пяти из них. Она поддерживала обширную переписку со своими многочисленными друзьями в разных частях света.
Она была представлена Йоханнесу (Ханнесу) и Райе Палу, всемирно известным эсперантистам и первым эстонцам, которые смело заявили о своей вере в Бахауллу. Ханнес и Райя были очень активными учителями Дела, проводя бо́льшую часть своего времени в путешествиях и распространяя Веру посредством участия в мероприятиях эсперантистов и посещения друзей и других эсперантистов. При поддержке своей жены Ханнес перевел «Бахаулла и Новая Эра» с эсперанто на эстонский язык. Благодаря усилиям Ханнеса, Райи и Хабибуллы Забихиана, бахаи из Финляндии, Антонина стала третьим эстонским бахаи. Она объявила о своей вере в 1977 году, вскоре после своего знакомства с Ханнесом и Райей. В письме от 15 февраля Всемирный Дом Справедливости написал:
Дом Справедливости будет молиться у Священного Порога, чтобы божественные подтверждения окружили г-жу Аполло, а также чету Палу, чтобы их вера укрепилась, и чтобы любовь и единство, связывающие этих первых трех верующих в Эстонии, стали еще сильнее и принесли великие победы в последующие годы. Он также будет молиться Бахаулле об исцелении г-на Аполло.
Муж Антонины тяжело болел и потерял возможность передвигаться. Эта болезнь в конечном итоге забрала его жизнь. В Ризван 1990 года Антонину и Ханнес Палу избрали в первое Местное Духовное Собрание Таллина, появление которого стало достижением международной цели шестилетнего плана. Антонина всякий раз, когда позволяло ее слабое здоровье, посещала встречи Собрания, принимая активное участие в совещаниях и в деятельности общины. Последние годы Антонина жила в однокомнатной квартире в Ласнамяэ, одном из районов Таллина. Неоднократно верующие наслаждались ее теплым и щедрым гостеприимством на Праздниках 19-го Дня, а также на других встречах, которые она проводила в своей красивой, наполненной картинами, квартире.
Антонина покинула этот мир 15 января 1993 года в возрасте восьмидесяти трех лет. Похоронная служба началась с пения одним из верующих: «Воистину, мы от Бога и к Нему возвратимся». Похороны Антонины стали первыми похоронами бахаи в Прибалтике. Листовки с молитвами и словами из писаний бахаи на эстонском, русском и эсперанто были розданы семье и друзьям. Антонина была похоронена на кладбище Рахумаги [Рахумяэ?] недалеко от Таллина. У нее остались сын Валерий, живущий в Москве, и брат в Иваново.
IN MEMORIAM 1992-1997, Всемирный Центр Бахаи, 2010, стр. 41-42
Дополнительно можно посмотреть: https://apxiv.clan.su/publ/1-1-0-15
Уго Джиакери
1896-1989
Десница Дела Божьего. В его честь названа одна из дверей в Святилище Баба.
Уго Джиакери родился 13 мая 1896 года в Палермо, столице Сицилии. Он был пятым ребенком из девяти детей в семье. Получил образование химика. В США он повстречал Анджелину, и в 1924 году они поженились в Нью-Йорке. Анджелина уже была бахаи, когда они встретились. В этом городе Джиакери некоторое время служил казначеем Местного Духовного Собрания Нью-Йорка. А когда Хранитель объявил о начале второго Семилетнего плана, чтобы через океан перенести к берегам Старого Света целительное влияние Веры Бахауллы, чета Джиакери продала свой дом и отправилась пионерами в Италию в 1947 году.
В Ризван 1948 года было избрано первое Местное Духовное Собрание Рима в составе которого оказался и Уго Джиакери. Шоги Эффенди был в восторге. Он попросил прислать ему фотографию Местного Духовного Собрания, которую он поместил в рамку и поставил у кровати в комнате, которую он часто занимал, оставаясь на ночь в особняке Бахджи.
С 1948 по 1957 годы Уго Джиакери был представителем Хранителя в вопросах приобретения мрамора, арматуры, пиломатериалов, цемента, черепицы, оконных рам, витражного стекла и электрики для возведения надстройки Святилища Баба, здания Международного архива и декоративных элементов для могилы Бахауллы в Бахджи.
Для истории даже сохранилась точная дата начала работ. 29 апреля 1948 года в четыре часа дня в комнате отеля «Савойя» в Риме Уильям Сазерленд Максвелл, действуя по поручению Шоги Эффенди, подписал первый контракт на мрамор, необходимый для завершения строительства Святилища Баба на горе Кармель.
В течение этих лет в Риме, 1947-1964 гг., Джиакери уделяли особое внимание жизненно важной работе по переводу с английского на итальянский язык и публикации текстов бахаи — неоценимый дар верующим, необходимый для понимания ими Откровение Бахауллы. Первым из многочисленных текстов на итальянском, который увидел свет, был «Бахаулла и Новая Эра», как писал о об этой книге Хранитель: «... блистательное, авторитетное и глубокое введение в историю и учение Веры Бахаи» (Шоги Эффенди «Бог проходит рядом»).
Уго Джиакери был наблюдателем в Организации Объединенных Наций от Международного Сообщества Бахаи на исторической встрече по принятию Всеобщей декларации прав человека в Париже 10 декабря 1948 года. Он также принимал участие (с другими представителями многих неправительственных организаций) в подготовке этого документа на конференции НПО в Женеве в мае того же года.
24 декабря 1951 года Уго Джиакери оказался среди первого контингента людей, получивших от Хранителя титул Десницы Дела Божьего. В марте 1952 года он был назначен в Международный совет бахаи и служил в его составе до 1961 года.
По поручению Шоги Эффенди Уго Джиакери приложил все силы для формирования Национального Духовного Собрания Италии и Швейцарии. Его избрали в этот орган, и он служил его председателем девять лет подряд.
К юбилейному году, посвященному 100-летию завершения Законоцарствия Баби и рождению Откровения Бахауллы (1853-1953 гг.), были приурочены четыре межконтинентальные конференции. Европейская конференция проходила в Стокгольме, и д-р Джиакери был там специальным представителем Хранителя. Шоги Эффенди в своем последнем послании в октябре 1957 года объявил о созыве пяти межконтинентальных конференций в середине десятилетнего духовного крестового похода, похода, предпринятого во исполнение Великого Плана, задуманного Абду-Баха. Уго Джиакери был специальным представителем Хранителя на конференции в Чикаго. Ему была поручена демонстрация портретов Бахауллы и Баба.
Ему также выпало контролировать изготовление надгробия на могилу Шоги Эффенди в Лондоне.
Уго Джиакери неоднократно встречался с королем Западного Самоа. 11 февраля 1968 года после одной из таких встреч Джиакери телеграфировал во Всемирный Дом Справедливости: «СЕГОДНЯШНЕЕ ИНТЕРВЬЮ ПОДТВЕРЖДАЕТ СЕРДЕЧНОЕ ПРИНЯТИЕ». Малиетоа Танумафили II стал бахаи. Всемирный Дом Справедливости описал это как «… событие, истинное значение которого будет полностью понято только через столетия ...»
Особенно важным днем в жизни Джиакери стало 12 сентября 1976 года, когда Его Высочество Малиетоа Танумафили II из Западного Самоа посетил место упокоения Хранителя. Уго Джиакери сопровождал его как представитель Всемирного Дома Справедливости.
5 июля 1989 года Уго Джиакери скончался во время своего очередного визита в Западное Самоа. На похоронах присутствовали Малиетоа Танумафили II, глава государства; премьер-министр; члены кабинета; и члены королевской семьи. Именно тогда Малиетоа впервые публично объявил о своем членстве в Вере Бахаи.
По материалам Baha'i World, том. 20, стр. 777-784. Фотографии © 2019 Bahá’í International Community